– Разберемся, – задумчиво сказал Дима, разглядывая увеличенный снимок на экране смартфона. – Пишите заявление, будем искать.

Поминутно вытирая обильный пот, толстяк запыхтел над листом бумаги, а лейтенант внимательно к нему приглядывался.

– Герман Яковлевич, когда вы приехали в поселок?

– А? – мужчина поднял голову. – Тридцатого июля. Мы с женой уже второй год сюда внучку возим… А что? Речка есть, ягод полно, овощи – ешь не хочу – в магазине при теплице. Это только дураки в Турцию летят, а нам своя природа, родная, больше нравится.

– Внучке сколько лет?

– Шесть, – с гордостью ответил Ильинский. – На будущий год в школу пойдет.

Участковый смотрел на ручку в толстых, как сардельки, пальцах Ильинского и думал о том, что третьего августа и эта его лодка уже была в Малинниках.

Толстяк ушел, оставив заявление и все свои данные, и Дима принялся изучать неразборчивые каракули.

Пропала лодка надувная из ПВХ BoatMaster 300 с двумя веслами, стоимостью двадцать тысяч рублей. Из особых примет на носу лодки имелся фирменный знак: желтая рыба, вписанная в овал. Правда, такой знак могли иметь все лодки этой марки. Другой приметой, уже более существенной, была свежая проклейка возле транца под мотор длиной около восьми сантиметров. По словам Ильинского, весила лодка совсем немного, около двадцати килограммов, и унести ее с участка через заднюю калитку, которая выходила к реке, мог даже подросток.

Майор позвонил участковому рано утром:

– Михайлов, я звоню предупредить, что физрука вашего мы отпускаем. Не он это.

Еще не дослушав, Дима едва не разорвался пополам: с одной стороны, он почувствовал облегчение, от которого внезапно ослабела рука с телефоном, а с другой – ужас оттого, что придется смотреть несчастному Роману Поклонникову в глаза.

– Экспертиза не нашла совпадений в остатках тканей из-под ногтей жертвы с этим вашим альпинистом. Да и сам он, прямо скажу, на убийцу не тянет – раскис, как только фотографии с места преступления увидел. Весь пол нам заблевал, а потом вырубился. Пришлось врача вызывать, думали, помрет. Дали мы с тобой маху, лейтенант. Я буду после обеда, жди меня на месте.

– Слушаюсь, товарищ майор, – отрапортовал Дима, чувствуя фальшь в собственном бодром голосе каждой клеточкой тела. – У меня здесь новости появились, так что вы – очень кстати.

– Опять новости? – радости в голосе майора не наблюдалось. – Ладно, до встречи.

Лейтенант сунул телефон под подушку и уткнулся в нее лицом. Если бы только можно было не вставать, не выходить навстречу этому ужасному дню! В том, что день будет ужасным, Дима не сомневался. Какого черта он выбрал эту собачью работу? Зачем ввязался в расследование, если и без него бы прекрасно обошлись? Как посмел какой-то урод убить невинную девушку на его участке, взбаламутив жителей Малинников – его соседей, друзей, родителей, – самого спокойного и скучного места на земле?

Дима ударил кулаком по кровати, подушка подпрыгнула на спружинившем матраце, телефон выскользнул и свалился на пол, и уже там, на полу, залился истерической трелью звонка.

Свесившись к нему поближе и чувствуя, как кровь приливает к голове, участковый рявкнул:

– Да!

– Дмитрий Олегович, это я, Царев. Вы сказали звонить, если что-то узнаю…

– Что у тебя? – Дима внезапно почувствовал себя таким усталым, словно с тех пор, как проснулся, прошло не десять минут, а десятеро суток.

– Я сейчас на берегу, там, где недострой. Вы можете приехать?

Голос Царева показался лейтенанту странным.

– Сиди на месте, жди меня, я сейчас приеду. Тебе ничего не угрожает? – внезапно спросил он, не зная, чего ожидать.

– Нет, это… другое.

Недостроенное здание небольшой больницы, у которого к концу перестройки и последовавшего за ней бардака не успели закончить даже первый этаж, сколько Дима себя помнил, всегда имело вид заросших травой и ивняком развалин. Еще будучи школьником, он бегал туда после уроков с пацанами. Там втихаря курили старшеклассники, там упражнялись в острословии и неприличных рисунках на стенах, там тайком пробовали первую в жизни выпивку и целовались с девчонками по вечерам. Как выглядит недострой сейчас, Дима не знал, но не думал, что там могло что-либо измениться.

Царев сидел на вывалившемся из стены куске кирпичной кладки размером с холодильник и курил.

– Не знал, что ты куришь, – вместо приветствия проворчал лейтенант.

– Теперь знаете, – вяло огрызнулся Сергей. Он затоптал окурок и поднялся. – Пошли. Это там, у реки, в камышах. Я колышек поставил, чтобы не потерять.

Лейтенант спустился к реке по едва заметной тропинке вслед за подростком, но у зарослей камыша тот внезапно свернул прямо в густые кусты, продираясь сквозь них напролом. Дима отстал на пару шагов, чтобы упругие ветки не хлестнули в лицо, и Царев почти скрылся из виду.

– Сюда, – позвал он через пару минут.

Дима двинулся на голос и вышел на истоптанную прогалину чуть больше пары метров в диаметре. Примятая трава выглядела свежей, а вот листья на обломанных ветках кустарника успели скрутиться и завянуть.

– Что здесь? – начиная раздражаться, спросил он.

– Не здесь. Там, в воде… – Сергей указал в камыши.

Теперь лейтенант увидел сухую ветку, воткнутую в камыши у самой воды, и, направившись к ней, внезапно провалился в мокрый ил.

– М-мать! – выдергивая из чавкнувшего ила ботинок, выругался он.

Царев стоял с каменным лицом, вот только губы у него странно побелели.

Добраться до ветки, не замочив ног, не получилось. Черпанув в оба ботинка, Дима раздвинул упругие стебли камыша. Там, где Царев воткнул свою вешку, наполовину утопленная в зеленоватую тину, пяткой кверху торчала босоножка.

– Это ее, Никина, – лишенным эмоций голосом сообщил парень.

– Черт! Как ты ее нашел? – обернулся Дима.

Вода пропитала носки, ботинки увязали в иле, но теперь это его не волновало.

Сергей пожал плечами.

– Нашел, – тупо повторил он.

Лейтенант достал телефон, сфотографировал находку, раздвинул камыши пошире и обнаружил, что справа, за целыми стеблями, некоторые сломаны, и явно не вчера.

Выбравшись на берег, он позвонил майору и сообщил о находке, а потом повернулся к подростку:

– Царев, я должен знать, что ты тут делал.

– Я набухался вчера. Не могу больше, слышишь, участковый? – с надрывом выплюнул Сергей. – Здесь проблевался и отрубился. А утром полез к воде лицо сполоснуть, чтобы маму не пугать своим видом… А там она торчит… Как она сюда попала, Дмитрий Олегович?