появился серийный маньяк. Черт его подери. Уже три трупа. Все девочки. Возрастом от десяти до двенадцати. Он заходит с ними в подъезд и там… — Генерал замялся. Протер рукой лоб — В общем ты сам видишь…

Глеб взял снимки. Медленно их рассмотрел.

— Это все конечно очень печально. Но не хотите ли вы сказать…

— Да Глеб, черт возьми. — Перебил начальник — Я хочу что бы ты занялся его поимкой! На кой хрен, я тебе бы стал показывать весь этот ужас? Я передам дело, в первый отдел. И если ты уж, с завтрашнего дня, заместитель начальника, потрудись заняться им сам.

Крамер не успел ничего возразить. Генерал был на эмоциях и словно чувствовал, что скажет его визави. Поэтому говорил на опережение:

— Да, я прекрасно понимаю, что ваш отдел занимается самыми сложными делами. Я знаю сколько сейчас дел в работе. Знаю, что людей не хватает. Я все знаю, Глеб. Но дети! Ты лучше меня знаешь, если этого зверя не остановить, сам он никогда не закончит. И мы умоемся кровью, невинных детей!

Крамер тяжело вздохнул и пододвинул к себе уголовное дело. Стал медленно читать, переворачивая страницы.

— Я освобожу тебя, от всей текучки — продолжил генерал — если надо, создадим группу, по поимке этого нелюдя.

Глеб не поднимая глаз от бумаг, спокойно спросил:

— Получается возраст и подъезд, единственное повторяющееся звено?

— Я толком, дело не изучал. А вот ты займись!

— Ясно! — Крамер закрыл папку. Взял фотографии и сунул подмышку… — Завтра с утра, начну работу, если вы позволите? Мне сейчас ребенка надо встретить!

— Да, конечно! — Генерал ненавязчиво улыбнулся. — Спасибо!

Глеб, скромно кивнул. Они пожали руки, и разошлись…

***

Начало октября в том году, выдалось дождливым. Обычно столичная осень, часто радует солнечными деньками. Но этот год, был из ряда вон. Из за большого количества осадков, большая часть листвы, уже облетела. А основная часть, уже была собрана дворниками в большие кучи. Деревья словно полиняли. Порывы ветра так и пытались сорвать остатки, желто — оранжевых крон. Они в свою очередь, держались из последних сил.

Перепрыгивая лужи и изрядно намочив ботинки, Глеб летел на всех парах. Он должен был забрать Машу из школы. Жена уже оборвала весь телефон. Если бы не тет а тет с генералом, он конечно бы успевал. Но дело серьезное, да и отказывать начальству, не приветствуется.

Он забежал на ступеньки школьного крыльца, в этот момент в очередной раз зазвонил телефон. В спешке Крамер вынул, пиликающий агрегат.

— Да! Люда я уже в школе! — Глеб открыл дверь и зашел в большой холл.

Его лицо резко поменялось. Картина была печальной. Пенсионер на месте охранника, надев очки стал стремительно его разглядывать. Если"стремительно"вообще подходит, к восьмидесяти летнему на вид мужчине.

По среди зала, деловито водила тряпкой по полу уборщица. Она даже не обратила внимания, на мужика влетевшего, как ошпаренный в школу.

— Как уже закончились? — Глеб в досаде хотел бросить трубку. — Ну значит, я лечу домой! Все не кричи! Целую!

Он убрал телефон в карман. Посмотрел на"стража"школы.

— Да все в порядке! — Иронично пояснил Крамер — Я родитель. И судя по всему хреновый! Как всегда опоздал…

Вахтер пожал плечами, и в этот момент как будто сморщился еще сильней.

— Занятия закончились час назад. В школе только продленка!

— Понятно! — Глеб развернулся к выходу…

Этот год и в правду, выдался очень тяжелым. Особенно вторая половина. Глеб пропадал на работе, а придя домой получал ярое недовольство супруги. Но он все понимал. Старался разряжать обстановку и не выходить на открытый конфликт.

Бомбой замедленного действия, стало порученное ему дело о коррупции в рядах районных чиновников. Туда пришлось нырять с головой. Хотя конечно же понятно, что любое расследование требует полного погружения, но здесь было много своих нюансов. Один из них, непримиримость самого Глеба с нечистыми на руку, слугами народа. От которых, его воротило. И он с трудом сдерживался, что бы не пустить в ход кулаки. А второй — это конечно же было, что то вроде боевого крещения. Его как неокрепшего щенка, бросили в воду. И ему кровь из носу, нужно доказать, что он не просто выплывет, а еще и научиться плавать.

Крамер выплыл. И с почетом и ненавистью, довел дело до суда. Но была другая сторона медали. И это семья. Начался учебный год. А он и летом то, не смог выполнить простых отцовских обещаний. Таких как, купание на речке. Катание на велосипедах и еще много чего прочего. Такого простого и одновременно сложного, для банального семейного счастья.

Ком негодования увеличивался с каждым днем. А теперь казалось бы, когда должно стать полегче и ну просто обязано, появиться личное время — новое дело. И не абы какое. Убийство детей. Понятно, что серия. Понятно, что этот зверь гораздо опасней целой банды коррумпированных чиновников. (Хотя своего рода коррупция, если ее вовремя не остановить, приобретает такие масштабы, что мама не горюй…). Глеб гнал от себя мысли, что Люда не выдержит и уйдет от него. Была в ней некая женственная жилка. Та самая, из давних времен. Когда женщинам нужно было останавливать коней, и бегать по горящим избам. Он конечно же понимал, что играть на ее чувствах долго не получиться, и всему на свете есть предел. Но черт бы подрал его работу — поступить по другому он не мог. Не бросать же службу. Тем более когда такое дело… Оставалось продолжать, работать громоотводом. Принимать удар на себя и стараться по максимуму, оградить дочь от скандалов. Хотя в этой роли, он больше был не громоотвод, а самая настоящая гроза. С громом, молнией. Сильным ветром и дождем.

Глеб старался срезать маршрут до дома, всеми возможными способами. Но расстояние все равно было приличным. И в пять минут, наверстать дочь, конечно не получилось.

Он выходил на финишную прямую. Осталось сигануть в арку и вот, он на месте. Большое скопление людей, для буднего дня и время суток, немного насторожило. Крамер прошел через арку и вышел к своему родному, тихому дворику. Но сегодня здесь было, вовсе наоборот. Машина скорой помощи. Два милицейских УАЗика. Сердце тревожно кольнуло.

Зеваки стояли повсюду. Они крутили головами и оглядывались. Когда видели Глеба, кто то печально отводил взгляд.

Крамер почувствовал как давление, начинает сковывать голову. Все звуки, стали эхом разноситься по многолюдному двору. И словно скомкивались и искаженно проникали в мозг. Он не мог разобрать, кто и что говорит.

Молодой сержант преградил дорогу.