– Хотите сказать, что нож тоже собирались подбросить вам? – спросил священник. – Но зачем?

Амалия вздохнула.

– На этот вопрос было бы проще ответить, если бы я знала, кто убит. А речь определенно об убийстве, потому что кровь на ноже – человеческая. Мой знакомый, который делал анализы, совершенно в этом уверен.

– А что, если случилось одновременно и убийство и похищение ценного багажа? – предположила Мэй. – Комиссар говорит о пропаже, но не говорит о том, при каких обстоятельствах она произошла.

Баронесса Корф поморщилась.

– Допустим, но такая таинственность все-таки настораживает, согласитесь.

– Так или иначе, – заявил Кристиан, – нам надо узнать, кем был убитый и действительно ли у него что-то пропало.

– Стало быть, вы собираетесь вместе со мной расследовать это дело? – спросила Амалия.

– Конечно! – воскликнула Мэй.

– Разумеется, мы не отступим, – объявил священник. – У этого негодяя, кем бы он ни был, не было никакого права подбрасывать нож и так пугать Мэй… я хотел сказать, мисс Уинтерберри.

– Лично я заинтригован, – поддержал его Кристиан. – Все это очень странно. По крайней мере, будет хоть какое-то развлечение до начала следующих гонок. Так что я с вами.

– Должна сразу же предупредить вас: легко не будет, – проговорила Амалия после паузы. – Власти что-то замалчивают, но уже по тому, что Папийона срочно вызвали из Парижа, ясно, что случилось нечто экстраординарное.

– Я не боюсь Папийона, – сказала Мэй, волнуясь. – И я думаю, что вам вполне по силам оставить его… как это говорится… с носом, да. Вот! А мы вам поможем. Нас трое, так что мы будем, как три мушкетера.

– Как это мило! – восхитился Уолтер.

– Тогда я д’Артаньян, – сказал Кристиан, блестя глазами. – Да, да, и не спорьте! Между прочим, этот господин был моим предком.

– Значит, мне придется стать Арамисом, – объявил Уолтер. – В конце концов, он тоже священник, как и я. Хотя должен сказать, что я не всегда одобряю его методы.

– Господа, господа, – улыбнулась Амалия, – все это прекрасно, но кем будет Мэй?

– Констанцией Бонасье, я думаю, – предположил граф. – Или Атосом.

– Ну уж нет, – заупрямилась Мэй. – Констанция мне никогда не нравилась, а Атос вообще плохой человек, потому что убил жену, да еще дважды. Я буду Портосом!

– Но ты совсем не похожа на Портоса! – удивился священник.

– Ничего ты не понимаешь, – возразила Мэй, тряхнув кудрями. – Портос – он добрый. И вообще он всегда был самым порядочным. Да!

– Тогда госпоже баронессе остаются на выбор Атос или Констанция, – сказал Кристиан. – Хотя я бы сказал, что наша хозяйка больше смахивает на миледи. Есть в ней что-то такое…

Амалия сердито посмотрела на молодого человека.

– Нет уж, – ответила она с вызовом. – Лучше кардиналом Ришелье!

– Три мушкетера под предводительством кардинала – это что-то новое, – заметил граф. – Переписываем Дюма?

– Дюма – величайший писатель, которого никто никогда не сможет переписать, – отмахнулась Амалия. – Нет уж, напишем совершенно другую историю. Вы готовы к бою, господа мушкетеры?

– Да! – хором ответили ее сообщники, спугнув воробья, который сидел снаружи на карнизе под окном.

– Тогда будем действовать. Во-первых, мне нужно снова попасть на «Золотую стрелу». В тот же самый состав и в тот же вагон. Поскольку существует несколько составов «Золотая стрела», это не так просто. Господин граф!

– Да, ваше преосвященство?

– Надеюсь, ваша милость сумеет точно разузнать, когда именно нужная нам «Золотая стрела» будет проезжать через Ниццу. Вы, насколько я помню, легко заводите дружбу с самыми разными людьми. Поговорите с начальником станции, с кондукторами, с кассирами, словом, со всеми, кто может хоть что-то прояснить. Полагаю, мне не надо напоминать, что, если кто-нибудь начнет рассказывать про труп, найденный где-то в купе, стоит узнать все возможное. Есть еще один вопрос, который мне очень хотелось бы прояснить. Это список пассажиров. Но раз в деле появился Папийон, я полагаю, что список теперь недосягаем. Тем не менее попытайтесь его достать, вдруг получится.

– Ваше преосвященство может на меня полностью положиться, – объявил молодой человек.

– Теперь полиция. Нам надо знать то, что знают они, и в особенности – какова подоплека этого странного дела. Если я права насчет потерянной перчатки – а я думаю, что все-таки права, – любезный господин префект ни слова мне не скажет. Придется узнавать информацию окольными путями. Что скажете, мистер Фрезер?

– Кажется, леди Брэкенуолл в хороших отношениях с префектом, – ответил священник. – Я попытаюсь настроить ее на нужный лад, чтобы она его расспросила.

– Только действуйте тоньше, дорогой викарий, – посоветовал граф. – Не надо пугать людей раньше времени. Допустим, до вас дошли слухи, до них вам нет никакого дела, но все-таки… И леди заинтригована, и шлет за префектом, чтобы просить у него разъяснений.

– Сэр, – сухо сказал Уолтер, – я бы просил вас не учить меня, как действовать. В конце концов, Арамис был самым умным из мушкетеров!

Однако оказалось, что Кристиан не зря говорил, что числит среди предков д’Артаньяна. По крайней мере, как и гасконец, граф в карман за словом не лез.

– Не уверен насчет ума, – уронил он в пространство, – но вот по части женского пола ему определенно везло. Пока д’Артаньян обхаживал служанку королевы, господин Арамис успел коротко познакомиться с самыми очаровательными герцогинями.

– Если д’Артаньян и Арамис будут ссориться, – медоточивым голосом вмешалась Амалия, – то кардинал Ришелье велит отрубить им головы. И ни до герцогинь, ни до служанок дело попросту не дойдет.

И она мило улыбнулась.

– А как же Портос? – всполошилась Мэй. – Что делать Портосу?

– А Портосу придется нелегко, – сказала Амалия. – Потому что ему надо найти графа и графиню де Мирамон и разговорить их. И не только их, но и безымянную рыжую даму, которая ехала с графом, но, судя по всему, получила отставку. Узнать надо следующие вещи: был ли у них Папийон и о чем он разговаривал, помнят ли они что-нибудь странное, любопытное или просто интересное, и, наконец, кого из пассажиров они знают и кто какое купе занимал. Начать беседу можно с того, что вы ехали в одном поезде, а в Ницце к вам явился некий Депре с расспросами и историей о пропавшем багаже. Вы ужасно смущены, вы не понимаете, что происходит, и так далее. Особенно меня интересует история с ночным криком. Графиня сказала, будто ей привиделся кошмар, но что, если дело вовсе не в этом? Может быть, она что-то услышала сквозь сон и это ее испугало?

При мысли, что придется разговаривать с незнакомыми людьми, застенчивая Мэй почувствовала трепет. Но она уже зашла слишком далеко и к тому же не собиралась разочаровывать Амалию.