class="p1">— Это носит личный характер и не может обсуждаться с Рене. Пожалуйста, переведи меня на удержание и скажи Магнусу, что я звоню ему. Как я уже говорил, уверен, он ответит на мой звонок, — снова объяснил он. Какого чёрта ему обращаться к Рене, чтобы спросить о Бет!

— Для вас это старейшина Эвре и старейшина Риу, сэр! Я, честно говоря, не знаю, кем вы себя возомнили, но не позволю так неуважительно отзываться о наших главах! — Она практически визжала, прежде чем повесить трубку.

Гавриэль глубоко вздохнул, прежде чем снова позвонить. Он не хотел покупать новый телефон, потому что раздавил этот.

Набрав номер, он стал ждать.

— Офис старейшины Риу, могу я спросить, кто говорит и причину звонка, — спросил тот же женский голос.

На этот раз Гавриэль даже не стал утруждаться с любезностями.

— Соедини меня с Магнусом в ближайшие пять минут, или придётся объяснить Магнусу, почему он внезапно потерял место в совете. Я Гавриэль Амбросиос. Я защищал нашу расу ещё до того, как родилась ты и твои старейшины. Я не только в отцы гожусь Рене и Магнусу, а владею пятьюдесятью пятью процентами всех крупных вампирских холдингов с момента зарождения народа. После того, как соединишь меня со своим старейшиной, предлагаю ознакомиться с правящими домами нашего народа. Дом Амбросиос — старейший и самый почитаемый дом расы вампиров, — прошипел он.

— Что? Я? П-п-п-подождите, пожалуйста, — ответила женщина.

Тяжело дыша, он молча проклинал себя за то, что потерял самообладание. Его переход скоро достигнет апогея, и становилось всё труднее держать себя под контролем.

— Кто ты, чёрт возьми, такой? И почему моя секретарша плачет? — потребовал сердитый голос.

— Здравствуй, Магнус, Гавриэль Амбросиос беспокоит. Тебе стоит проследить, что секретарша знает про семьи основатели, прежде чем скажет кому-нибудь оставить сообщение или обратиться к местному старейшине со своим незначительным вопросом, — едко сказал Гавриэль.

— О, ради всего святого, Гавриэль! — Голос Магнуса стал приглушенным. — Да, это именно он. Да, он один из основателей. Не знаю, почему он не указан в твоей литературе, выясни это и исправь до завтра. О, ради всего святого, женщина, перестань рыдать и возьми отгул на остаток дня. — Гавриэль услышал щелчок, тишину, а секундой позже Магнус вернулся и говорил чётче, чем раньше. — Так, я перевёл тебя на свою личную линию. Тебе стоит относиться к моей Бетти лучше, чем к секретарше, — прорычал Магнус.

— Не надо. Магнус, просто не начинай. Позже. Позже сколько угодно можешь меня ругать, только не сейчас. — Гавриэль поднял руку и упёрся в неё лбом. Как он должен обеспечивать безопасность Бет, когда сам едва мог функционировать?

— Чёрт возьми, Гавриэль, извини. Насколько всё плохо? Не стану сотрясать воздух, спрашивая, какой это переход для тебя, поскольку знаю, что ты не ответишь, но знай, теперь ты — семья. Я бы никогда не сделал ничего, что причинило бы боль моей Бетти. Ты не без причины держишь возраст в секрете. Если это важно для тебя, то теперь это важно и для меня. — Голос Магнуса звучал искренне.

Гавриэль закрыл глаза и откинулся на спинку.

— Я сбился со счета. Но этот случай — худший из всех. Я не могу насытиться кровью, голод… он всегда со мной. Он проходит хоть и ненадолго, лишь после того, как я кормлюсь от Бет. Не уверен, имеет ли значение, что она — моя пара.

— Если всё так плохо, твоё тело готовится к значительному увеличению силы. Ещё даже не декабрь, Гавриэль, сколько тебе осталось? Большинство апогеев случаются во время Долгой ночи.

— Скоро должен начаться апекс. Я мало что помню о своём детстве, но мама говорила, что я особенный, потому что родился рано, думаю, скоро у меня день рождения.

— Ты даже не помнишь дату рождения? — тихо спросил Магнус.

— Я забыл больше, чем помнит вся наша раса. — Гавриэль открыл глаза; откинувшись сильнее в кресле, и уставился в совершенно белый потолок.

— Клянусь Первой кровью, ты серьёзно? — прошептал Магнус.

— Боюсь, да. Скажем так, я очень много могу исправить в наших учебниках истории, — сказал он, надеясь, что Магнус прочитает между строк о его возрасте.

Он услышал шорох бумаг и клацанье клавиш.

— Я пишу объявление для наших людей насчёт того, что вы с Бет пара. А ещё объясню, что если не найду себе пару и не произведу наследника, назначу Бет наследницей моего дома, а тебя — наследником места в совете. Люди здесь, в Ноктем-Фоллс, знают и уважают Бет, несмотря на то, что она перевёртыш. Они прислушаются к ней, если со мной что-то случится. — Он помолчал, а затем заговорил тише: — Я говорил с Бет, что-то надвигается, и я хочу, чтобы наши дома были объединены и неприступны до того, как эта неизвестная угроза обрушится на нас. Мы можем избежать угроз, если врагу придётся атаковать два дома — Амбросиос и Риу, — сказал Магнус.

Гавриэль услышал ещё шорох бумаг.

— Ты не обязан этого делать, времени найти свою вторую половинку ещё много. Ты не такой старый, Магнус.

Магнус рассмеялся.

— Боги, теперь я чувствую себя молодым, а это о многом говорит, мой друг. Посмотри на это с другой стороны, наш враг может назначить мне охрану, чтобы избежать необходимости иметь дело с тобой.

Гавриэль улыбнулся.

— Вероятно, это, по крайней мере, наполовину правда.

— Ты же не для этого звонишь? — спросил Магнус.

— Нет, на самом деле я позвонил, чтобы узнать номер телефона Бродерика Монро.

— Отправлю тебе его информацию по электронной почте. Ты уверен, что с Бет всё в порядке?

— Она скатилась с лестницы, и я чуть не проглотил свой язык. Я надеялся, что Бродерик сможет дать представление о том, как она дожила с ним до совершеннолетия в целости и сохранности. — Телефон Гавриэля звякнул, когда поступила контактная информация.

Магнус начал хихикать.

— Ни Бродерик, ни Бет не знают, но Каспиан пришёл ко мне сразу после того, как сошёлся с отцом Бет. В то время ей было около года; тогда он потерял сон. Каждый раз, когда он отворачивался, она оказывалась в какой-нибудь новой опасной для жизни ситуации. Но больше всего пугало, что она не плакала и не пыталась звать на помощь. Однажды я нашёл её хромающей по дворцовому коридору со сломанной рукой. Бедный Кас был на грани срыва. С двухлетнего возраста и до тридцати к ней почти круглосуточно были