— Где искать в первую очередь? — спросила Юля.

— В тумбочке, — шепотом посоветовала ей Инна. — А я посмотрю в других подозрительных местах.

Юля послушно выдвинула первый ящик из тумбочки и обнаружила там богатейшие залежи женских любовных романов в ярких бумажных переплетах. Больше в ящичке ничего не было. Во втором ящичке лежали всякие дамские штучки. Пудреницы, зеркальца, расчески, тушь, помада. Все отличного качества и явно новое. В третьем, нижнем и самом просторном, отделении Юля нашла стопку пожелтевших от времени писем, перевязанных тем не менее алой ленточкой. Кроме них, тут стояла небольшая шкатулочка.

— Идут! — прошептала Инна. — Сматываемся.

И подруги выскользнули из комнаты Анны Родионовны, в последнюю минуту разминувшись с Виталием, спешившим к своей матери. Мужчина был в таком состоянии, что даже не обратил внимания на девушек. А также на то, что Юля тщетно пытается что-то спрятать у себя за спиной.

— Что там у тебя? — спросила Инна, когда опасность миновала и они оказались снова в Юлиной комнате.

— Не знаю, — призналась Юлька.

— А зачем взяла?

— Потому и взяла, что не поняла, что это такое, — объяснила ей Юля.

И она показала стопку писем и шкатулку.

— А что тебе удалось найти? — спросила она у Инны.

Инна торжествующе вытащила потрепанную записную книжку, у которой даже переплета не было. И следом за ней извлекла еще одну записную книжку, но только совсем новую, в блестящем кожаном переплете с костяными уголками и завитушками. И подруги склонились над обеими Инниными находками.

Уже через несколько минут им стало ясно, что обе записные книжки принадлежали одному и тому же лицу. Скорей всего, покойной Анне Родионовне. В старой записной книжке почти не осталось чистого места. Все ее страницы покрывала сплошная путаница из букв и цифр. Кроме того, многие страницы пострадали от капель воды, и все были испещрены жирными пятнами. Так что подругам пришлось бы здорово потрудиться, если бы Анна Родионовна не сделала это за них, переписав незадолго до своей смерти все необходимые ей телефоны в новую записную книжку.

— Мужских имен в новой записной книжке не так много, — сказала Инна. — Всего три. В старой записной книжке их гораздо больше.

— Если у Анны Родионовны и был любовник, то можешь не сомневаться, она его телефон первым перенесла в новую записную книжку, — сказала Юля.

— Да, ты права, — кивнула Инна.

Но телефонные номера пришлось пока оставить в покое. Домашний телефон был постоянно занят. Это Варвара звонила разным людям, сообщая о случившемся. И к тому же приехал врач. Услышав это, подруги оставили пока свои трофеи и спустились вниз.

Врачом оказалась средних лет женщина. Очень полная, но выглядела она привлекательно. Особенно ее украшали волосы. Хоть они и были аккуратно затянуты на затылке в тугой узел, но и он не мог скрыть красоты каштановых волос. А вот лицо у врачихи было уставшее.

— Все понятно, — сказала она, едва осмотрев умершую. — Остановка сердца. Что поделаешь, возраст. Сколько ей было лет? Шестьдесят семь? Вскрытие делать будем?

— Нет! — взвизгнул Виталий Олегович. — Ни за что! Не дам полосовать мою мать! Она заслужила достойную смерть! Никакого вскрытия. Ни за что!

— Вообще-то полагается, — осторожно заметила врач.

Виталий Олегович открыл рот, чтобы возразить, но вмешалась его жена.

— Голубушка, — сладко запела она, — вы ведь ног под собой не чуете. Бегаете целый день. Пойдемте со мной, кофейку выпьете.

И она в самом деле увела врачиху. Обратно они обе вернулись подозрительно быстро. Не ясно, где поила Варвара своим кофе врачиху, но теперь щеки врачихи покрывал легкий румянец, на губах играла мечтательная улыбка. И про вскрытие она больше не заикалась. Инна только с досадой зубами скрипнула и потащила Юльку обратно.

— Ты это видела! — возмущенно сказала она. — Если человек старый, значит, его уже и убить не могли. Сынок, видите ли, от вскрытия отказывается. Родственники его, конечно, поддержат.

— Но действительно, приятного мало, когда твоего близкого человека после его смерти начнет кромсать ножом какой-нибудь тип, — сказала Юлька. — Родственников можно понять.

— Понять всех можно! — выдохнула Инна. — Нам-то что с тобой делать? Как мы теперь узнаем, убили Анну Родионовну или она сама кикнулась? На пике удовольствия, как ты говоришь.

Но тут взгляд Инны упал на стопку писем и шкатулку, добытые из комнаты Анны Родионовны и беспечно оставленные Юлей прямо на покрывале кровати.

— Ты что, рехнулась?! — задохнулась от возмущения Инна, показывая на кровать. — Сюда же мог зайти абсолютно любой! В доме ошивается полно народу. И как бы мы с тобой потом объясняли, откуда у нас в комнате взялись личные вещи покойной?

— Я не подумала, — призналась Юлька.

— Не подумала, — продолжала сердиться Инна. — Вечно мне за нас обеих думать приходится.

— Не забывай, пожалуйста, что это именно я нашла письма и таинственную шкатулку, — напомнила подруге Юля. — А ты всего лишь записную книжку с телефонами тех людей, которых мы и так наверняка увидим на похоронах.

— Ладно, что там за шкатулка? — пробурчала Инна.

Поднеся шкатулку к уху, Юля потрясла ею и сказала:

— На слух ничего не понятно. Глухо.

Инна тоже потрясла шкатулкой и подтвердила:

— Если там что-то и есть, то оно занимает весь объем. А как бы нам открыть эту шкатулочку?

Но увы, шкатулка была закрыта на замочек. А ключа от замочка у подруг не было. Наверное, он остался в комнате Анны Родионовны. Ломать шкатулку подругам было жалко. Она была сделана из красивого полированного дерева. Поэтому они оставили ее в покое до той поры, когда смогут подобрать ключ к замку. А сами занялись сортировкой писем.

Вскоре стало ясно, что письма приходили Анне Родионовне от трех человек. Все они в разное время, безусловно, были ее любовниками или мужьями. Во всяком случае, в письмах эти мужчины объяснялись своей возлюбленной в любви и называли Анну Родионовну то котеночком, то пупсиком, то хрюшенькой, то зайчонком.

— Читаю я все это и чувствую, что никто никогда меня не любил, — сказала жалким голоском Юлька. — Во всяком случае, так, как эти мужчины любили свою Аннушку.

— Не забывай, что, судя по письмам, они все были геологами и по целым месяцам находились вдали от своей милой хрюшеньки. Причем время свое они проводили не где-нибудь, а в глухой тайге, — сказала циничная Инна. — Проституток или вообще каких-либо женщин там не было, а если и были, то мало. На всех не хватало. Вот и оставалось бедным мужикам копить в себе страсть и кропать вот эти послания. По себе могу судить, в разлуке любимый всегда кажется милее, чем он есть на самом деле.

И Инна задумалась о своем Бритом. Сейчас, находясь от него за тридевять земель, она и в самом деле испытывала к нему куда больше теплых чувств, чем в тот момент, когда они виделись последний раз. Юля тем временем взяла в руки новое письмо. Последнее в стопке, и пришло оно явно значительно позже остальных.