Полезен он будет в будущем… надо бы с ним переговорить с глазу на глаз в ближайшем будущем.»

Тем временем, Яковлева все таки дожали. Он попятился в коридор, и уже там, поглядывая на Кита и Филинова, прокричал:

— Семён, открой камеру. Вот! Вот он. Сам попросился пересидеть пока ночь, вдруг опять прорыв и твари шастают. Мы завсегда граждан оберегаем. Никто его не арестовывал, не было такого, не надо тут путать и глупостями говорить. А пугать меня не надо, тем более блудными женщинами. Забирай его и уходите оба, я вас не знаю, показания потом городовой возьмёт. Ходят тут, рассказывают мне…

Переключаться с глаз «Кита», на свои собственные, оказалось… сложно. Меня посетило чувство, словно перед глазами находится что-то горяче…

* * *

— Он не дождался? — спросил я Пашу, когда тот встретил меня около двери. Ему пришлось подождать, пока я приду в себя после «смены видения».

— Как видишь, босс, — развёл руками Кит. — Я не знаю, что между вами произошло, но как-то легко он согласился на услугу за услугу. Может, вы знакомы?

— Первый раз его видел, — честно признался я. — Но что-то в этом пацане есть. Я бы не сказал, что что-то родное, но очень знакомое.

— Я запутался, — честно признался компаньон, — слишком он странный, — Кит поднял руку, как только мы вышли на тротуар, пытаясь привлечь внимание автомобиля.

На нашу удачу мы попали именно на такси. А на мою удачу… Павлик был при деньгах. Со словами «это от моих родителей», он захлопнул за мною дверь и сел спереди, командуя водителю трогаться.

Мы с Пашей оказались соседями. Дома стояли в пяти метрах друг от друга, есть не учитывать забор и многочисленные кусты. Когда машина, шурша шинами по гравию, затормозила около невзрачного белого домика, состоящего из двух этажей, парень попрощался.

— Шеф, сами понимаете, у вас на съёмной пока небезопасно. Думаю, стоит все таки хоть чуть-чуть побыть у родителей. Вы и так почти месяц не виделись.

Прозвучало это не как рекомендация, а как приказ. Что мне, собственно говоря, не очень понравилось. Впрочем, парень быстро поправился и добавил:

— Пожалуйста.

Я вышел из машины и направился к незнакомому мне дому.

Участок был простым, не сказать, что особо ухоженным, но одновременно и не запущенным. Забор был больше декоративный — метр лакированных досок.

Около дома росли кусты с ягодами и какие-то незнакомые растения, в которых я не особо-то и разбирался, а вот около веранды, через которую, судя по всему, и нужно было заходить, стояла большая будка. С большим, мать его, псом.

Самый настоящий алабай, цвет глаз которого априори был красным, разгавкался так, что у меня сердце в пятки ушло. Я не любил собак и вообще, у меня на них была аллергия.

Как только жуткий рёв псины дошёл до определённого пика, в доме по очереди стали загораться окна, а через, буквально минуту-другую дверь отворилась, и из дверного проёма показалась мужская физиономия. Помятая, сонная и очень недовольная.

Но стоило мужику увидеть меня, как выражение лица сменилось на улыбающееся. А собаке был отдан приказ:

— Закрой свою пасть, дура! — весьма брутально рявкнул мой… отец?

— Вовка… — радость незнакомца чуть расслабила моё напряжение. — Сынок!

«Отец» выскочил в тапочках на босу ногу и в одном халате. Очень, повторюсь, очень крепко обнял меня. Поцеловал в лоб и подтолкнул в сторону дома. И всё это время неустанно повторял, как рад меня видеть и как они все по мне соскучились.

Собака, к слову, вела себя странно. Порыкивала, но носа из будки не высовывала.

— Странно, не узнала, что ли? — с этими словами папаня затолкал меня в дом.

Остальная семья не сказать, что была в восторге от такого раннего прибытия блудного сына. Как-никак часы показывали четыре утра. Впрочем, они были попросту рады, что я рядом и я жив.

Папаня был чуть ниже меня, но крепче. Седовласый, со своеобразной манерой речи и, как мне показалось, с каким-то чувством вины передо мной. Каким именно, мне ещё предстояло узнать. Уж очень сильно он пытался услужить: «Садись — тут поудобнее, с этой чашки пить сподручнее», и тому подобное.

Мама была шатенкой. Ростом ещё ниже отца, морщинки глубже, чем у того же папаши, а внешность… ну. У нас не было ничего общего. Я сначала решил, что это мачеха, а моя мама, возможно, уже мертва. Но стоило мне увидеть сестру, как все сомнения отпали. Вылитая моя копия. Лет восемь на вид. Очень болезненная.

Её слегка зеленоватый цвет кожи говорил о не самых хороших вещах. Глаза мутноватые, но не слепые. Губы сухие, волосы сальные, и… она излишне потела. Впрочем, это не помешало её обнять, как будто девчонка на самом деле была мне родной.

Голос писклявый, но это возрастное…

Что же с ней происходит⁈

Когда на скромный стол на нескромной, на мой взгляд, кухне накрыли завтрак, с меня не сказать что потребовали, но настойчиво попросили объясниться, где я пропадал целый месяц. Почему не заходил домой и откуда я взял последнюю сумму, чтобы купить Лизе — сестре, лекарства.

Если бы я знал, что ответить, пожалуй, я бы ответил.

«А действительно. Где это тело смогло достать тысячу рублей? Как показывает практика, курс здесь сильно отличается от нашего, и сумма получается немаленькая…»

«О чем ты там думаешь? — тут же отозвался Койот, которого никто не звал. — Ты все, выбрался из этой задницы?»

«Забрался по новой, — парировал я. — Что мне о семье можешь рассказать?»

«Ничего, — буркнул индеец. — Папа — предприниматель. Мама — домработница. А сестра. Ну, ты и сам видишь…»

«А чем она больна?»

«Откуда мне знать! — раздражённо отмахнулся Койот. — Я, что ли, живу в этом теле и с этой семьёй? Давай, ты же умный, сам разберись!»

Не сказать, что он мне нахамил, но осадочек неприятный остался. Сделал себе зарубку, что если нам удастся встретиться с Койотом «физически», я дам ему пару уроков вежливости.

Всё-таки не нравился он мне, этот бог-покровитель, или как его там…

Вспоминая «покровителей», я посмотрел на перстни на руках родителей. У мамы была лиса, у папы — тоже. Это что же, я, получается, в корне отличаюсь от семейства?

В целом, изображение койота на печатке не особо-то и отличалось от лис. Ну морда чуть другая, не такой