мы больше не будем ее принимать!.. Пусть о ней позаботятся в другом месте!.. Впрочем, я думаю, ты уже завтра позаботишься о том, чтобы мы смогли уехать отсюда на несколько недель. Небольшое путешествие пойдет нам на пользу, дорогуша!..

– Да, ты права! Права как никогда!.. Я не осмеливался тебе это предложить. Уедем! Уедем отсюда!.. А знаешь, эта мысль придает мне уверенности!.. Прекрасная идея!.. Я встану!.. Обещаю тебе: я сейчас непременно встану!.. И отправлюсь работать к себе в контору до самого утра!.. Нам надо уехать завтра, до наступления вечера… с тех пор, как она, по твоим словам, притащила сюда своих призраков, я не хочу еще одну ночь провести в этом замке!.. Уедем!..

И он встал, закутался в халат и поцеловал Фанни; мысль об отъезде вернула ему былое хладнокровие и уравновешенность… Жак даже начал подшучивать, какую роскошь он себе позволил – зажег одновременно везде свет.

– Мы точно сошли с ума! – промолвил он. – Эта история с трупом в сундуке окончательно нас подкосила… Мне казалось, у меня одновременно сердце разорвано на куски и ноги переломаны!.. Как же это глупо! Она раз двадцать слышала рассказ Мутье о сундуке из дела Гуффэ… Еще и неделю назад во всех газетах писали о найденном в поле сундуке с трупом… неудивительно, что она рассказывает нам подобные истории!.. А мы просто глупцы!.. Ладно, теперь я пришел в себя… Ты устала… Нет-нет, иди… тебе надо отдохнуть!.. Поспать!..

– Я не смогу заснуть! – ответила она, качая головой.

– Как? Ты тоже? – удивился он.

– Что значит «ты тоже?» Вы, дорогуша, полагаете, что мне плевать на эти бредни?.. Уверяю вас… из-за всех переживаний я не усну сегодня… и вы тому виной…

Внезапно оба смолкли: казалось, они слышали шаги в коридоре… паркет затрещал, заскрипел, словно по нему кто-то шел…

Прислушиваясь, они замерли, у обоих пересохло в горле… Только они облегченно выдохнули, как снова послышался скрип…

На этот раз Фанни решительно подошла к двери, открыла ее и выглянула в коридор, освещенный ночником из морозного стекла… Никого не увидев, она немного послушала и, ничего не услышав, закрыла дверь.

– Какие же мы глупые! – улыбаясь, сказала она Жаку. – Из-за каких-то звуков… Неужели теперь мы будем пугаться каждого скрипа мебели?

Жак, чувствовавший себя гораздо лучше, нашел в себе силы пошутить.

– Тем более, – произнес он, – что призраки ходят бесшумно…

Не успел он закончить фразу, как по всему замку эхом пронесся ужасный крик, словно крик ребенка, которого убивают!

Они помчались в детскую, а жуткий крик и плач продолжались. Супруги влетели в комнату маленького Франсуа и увидели, что ребенок, в длинной ночной сорочке, стоит на кровати, сцепив у груди маленькие кулачки, с лицом, полным ужаса…

Сквозь большое окно в комнату падал бледный лунный свет.

В это же время прибежала фройляйн Лидия, чья комната находилась по соседству, за ней, тоже плача и крича, семенили маленькая Жермена и малыш Жако, разбуженные громкими звуками…

– Боже! Что случилось? Что? – взволнованно спрашивала Фанни, в то время как Жак, совершенно сбитый с толку, дрожащими руками зажигал свет.

Лидия бросилась к ребенку, обняла его, принялась утешать, трогательно проявляя свою преданность, то и дело переходя на немецкий, что лишь добавляло смятения и суматохи.

Вскоре подоспели слуги, горничная, метрдотель, следом появились доктор Мутье и высокий господин со светлыми, сильно напомаженными волосами, очень худой и очень элегантный, одетый в черный пиджак и с плотно сидящим в глазу моноклем; невзирая на всеобщее волнение, господин выглядел абсолютно спокойным. Это был профессор Жалу.

Оба ученых еще не ложились, детский крик, поднявший на ноги весь замок, оторвал их от дорогих сердцу научных трудов. Они единственные сохраняли спокойствие, поэтому добились того, чтобы все замолчали, и принялись расспрашивать ребенка, который прекратил, наконец, всхлипывать и теперь смотрел на окруживших его людей с каким-то непониманием.

– Что случилось, малыш? – спросил доктор Мутье. – Тебе приснился дурной сон?

Явно смутившись, Франсуа тихо произнес:

– Я видел папу!

Фанни и Жак переглянулись. Оба побледнели.

– Тебе приснился папа? – продолжал расспрашивать доктор Мутье, беря за руку ребенка, которого Лидия уже успела уложить и накрыть одеялом.

– О, нет, месье, – ответил ребенок, мотая головой. – Нет-нет! Он мне не приснился… я точно видел… Он мне не приснился, потому что я слышал, как пробили башенные часы в замке и залаяли собаки.

– А почему ты не спал?

– Не знаю, месье…

– Я знаю! – взволнованно воскликнула Лидия, однако ее попросили помолчать.

– И как же ты видел своего папу?

– Понимаете, я лежал с открытыми глазами, как сейчас… но вдруг, в свете луны я увидел… Он был высокий-превысокий, очень бледный и очень страшный, а из его раны на виске текла кровь… Тогда я испугался… очень испугался! Так испугался, что решил, что сейчас умру, и закричал!.. Но как только я закричал, он исчез…

Мальчик говорил об этом, так сильно дрожа, что все слушающие пришли в ужас.

Жак, услышав о ране на виске, рухнул на стул, в ушах у него гудело… А Фанни прижалась к стене…

Воцарилась тишина; все, как могли, осмысливали рассказ малыша.

Жалу не произнес ни слова. Он принялся осматривать ребенка, который, снова расплакавшись, твердил: «Папа напугал меня!»

Доктор Мутье ласково погладил его по руке.

– Тебе приснился кошмар, мой маленький друг!.. Кошмар, а это всего-навсего сон. Возможно, это последствия отравления… хотя, похоже, мальчик совсем не пострадал от газа, – произнес он, поворачиваясь к Фанни. – Что ребенок ел вечером?

– О, месье, это не то, что он ель, это ему бриснилься зон!.. И я карашо знаю, отчего ему бриснилься такой зон… Змотрите, фот от чего он видель зон!..

И Лидия, которую уже ничто и никто не мог заставить замолчать, повернулась к только что вошедшей в комнату мадемуазель Эльер.

Сухонькая старушка пришла последней, поскольку посчитала необходимым потратить несколько минут на то, чтобы сменить ночное одеяние на приличное платье. На нее тут же обрушился поток упреков, то на французском, то на немецком, Лидия говорила о призраках, вращающихся столах, видениях и духах.

Пока они слушали фройляйн, Фанни собиралась с мыслями, а Жак, наконец, пришел в себя. Из всей этой тарабарщины он понял, что в последнее время учительница приобщала детей к своим странным занятиям: сажала за свой стол из красного дерева в надежде, что дух их отца им ответит. Она им сказала, что он уже говорил с другим человеком, сидевшим за этим столом, а так как они хорошо себя ведут и любят папу, значит, он непременно явится к ним. Жермена и Франсуа не верили, что папа умер, но старуха сказала, что за этим столом он сам сообщил, что его убили! Страшная история настолько потрясла детский ум, что они просто не могли не поделиться ею с фройляйн, хотя мадемуазель Эльер дала