– Я тебя чем-то обидел? – мягко спросил он.

– Я… устала. Устала после целого дня работы, устала после этого приключения в лесу, устала оттого, что мне никто ничего толком не объясняет.

Слова хлынули из меня потоком, словно нить терпения наконец оборвалась. Я тяжело прислонилась к раковине и спрятала лицо в ладонях. Мне потребовалось лишь мгновение, чтобы взять себя в руки. Я схватила тряпку и начала мыть чашки.

– Простите, я сорвалась.

Финч вернулся к столу и принес остальную посуду и ложки. Я уставилась на темное пятно от чая на изгибе одной из ложек, и у меня болезненно сжалось сердце при воспоминании о том, как зверь отшвырнул куда-то в чащу ложку, которую мне подарил Ли. На меня нахлынула очередная волна безнадежной усталости, и я подумала, что в следующий раз, если закрою глаза, просто засну стоя.

– Я бы больше встревожился, если бы ты восприняла все это как должное, – сказал Финч. Краем глаза я заметила, что он вежливо поклонился и направился к кухонной двери. – Постарайся отдохнуть, если сможешь. Рад бы сказать, что в следующие дни будет легче, но не хочу зря обнадеживать.

Кивнув, я вытерла чашки ветхой тряпкой и прислушалась к его удаляющимся шагам.

– Да, я постараюсь отдохнуть, – сказала я. – Спокойной ночи.

Спокойной ночи… Я поморщилась при этой мысли. Я могла бы с таким же успехом остаться здесь, возле раковины, до того момента, как наступит рассвет и меня снова позовут в кухню. Как я могу спать спокойно, зная, что там, в лесу, скрывается монстр? Сможет ли кто-нибудь из нас ему хоть что-то противопоставить? Я содрогнулась. Закончив приводить кухню в порядок, я закрыла дверь и долго вглядывалась в темноту вестибюля. Если бы эта тварь решила вернуться за Мэри, запертая дверь не смогла бы ее остановить. Чтобы как-то себя подбодрить, я подумала, что Финч с сестрой продолжают наблюдать за домом и, вероятно, если монстр вернется, заметят это до того, как он успеет напасть.

Это было слабым утешением. Я вернулась к себе в комнату, скользнула в постель, но прошло еще очень много времени, прежде чем я смогла забыться беспокойным сном.

Год первый

Дневник Бенну, Который Бежит

Я шел вдоль реки на север и сочинял в голове послания моей семье. «Не волнуйтесь, – неизменно начинались они. – Я скоро вернусь». Это было бы ложью, но далеко не первой. Моей матери и сестрам уже давно не нравилась моя пылкая преданность богам, которых они не признавали и не почитали. Они поклонялись тем же богам, что и все остальные, и считали меня сумасшедшим, когда видели, что я низко кланяюсь реке, пчеле и пальмам, под сенью которых стоял наш дом.

Если бы они знали, что это задание в результате совместного видения мне поручили Мерит и Хрисеис, то заперли бы меня и потеряли ключ от замка.

И все же сочинение посланий заставило меня почувствовать себя лучше. Как далеко мне придется зайти? Как я узнаю, что пришел? Сумка становилась все тяжелее, пока я, спотыкаясь, брел по берегу реки. Тропинка шла то вверх, то вниз, иногда совсем заростала тростником и была завалена шаткими камнями, иногда вела меня под палящим солнцем, иногда скрывалась в прохладной тени финиковых пальм. Где ждет меня обещанный проводник? – спрашивал я себя. В ближайшей деревне? Или в следующем поселении? Мой живот урчал, требуя еды, а жажда становилась такой мучительной, что я чувствовал вкус крови на треснувших губах.

Когда наступил вечер после первого долгого дня, я остановился в небольшом поселении. Это было просто скопление домов у излучины реки. Тут жили земледельцы, и после дневных трудов они уже вернулись по домам, чтобы расслабиться и выпить медового пива.

Я отмахивался от комаров, облепивших руки, и крался между домами, ожидая какого-то знака. Местность по мере того, как я удалялся от берега реки, становилась все холмистее. Какая-то женщина пела своему ребенку – навязчивая мелодия доносилась из открытого окна. У меня болели израненные ноги, от усталости я едва не терял сознание. И тут увидел знак, который дарил надежду! Я заметил красно-белую краску на фундаменте какого-то кирпичного строения. Это была небольшая постройка, приземистая хижина, но слева от двери была нарисована змея, и хотя рисунок выцвел от времени, я знал, что он означает.

Убежище.

– Есть тут кто-нибудь? – позвал я, постучав в деревянную дверь. – У двери друг. Я преклоняю колени в реке, чтобы вознести молитву. Я омываю лапы шакалам. Я не хожу в храм и не произношу имен.

Внутри было темно, и я подумал, что там меня никто не ждет. Затем мелькнул свет, и в щели двери я увидел чей-то глаз.

– Ты заблудился, сынок? – спросил грубый мужской голос.

Улыбнувшись, я поправил сумку на плече.

– Я в пути, – ответил я.

Дверь открылась, как я и надеялся, и я с благодарностью скользнул внутрь. Человек, приветствовавший меня, был стар и сгорблен. Он тяжело опирался на посох, который на самом деле был обыкновенной веткой, на конце ее еще сохранилось несколько листиков. Старик, хромая, прошел по расстеленной на полу соломе к столу, вокруг которого стояло три табурета. У него были руки землепашца – сильные, сплошь покрытые шрамами. Хотя обстановка в доме была скудной, запах от маленькой кирпичной печи шел просто восхитительный. Конечно, человек, поклоняющийся природе, как мы, имел особый подход к возделыванию почвы. Я не сомневался в том, что его посевы растут лучше и дружнее, чем у других фермеров.

– Спасибо за гостеприимство, – сказал я, со вздохом опуская сумку.

– Пока не за что меня благодарить, мальчик, – ответил он. – Меня зовут Мети, но скоро вернется моя дочь. Она не захочет тебя здесь видеть.

Я замешкался у двери, и в этот момент мой желудок громко заурчал от голода.

– Ха! Мы можем это исправить, – сказал старик Мети и махнул рукой в сторону печи. – Возьми миску. Угощайся. У нас вдосталь еды.

– Мать и Отец всегда дадут пищу детям своим, – пробормотал я, торопясь к печи.

Было невежливо демонстрировать свое отчаянное состояние, но я так устал, что не испытывал стыда.

– Воистину тяжелые времена могут настать для других, – сказал Мети, – но не для нас.

Я наполнил миску и принялся за тушеную рыбу с овощами. Рагу было приправлено луком и чесноком, и я запивал его большими глотками густого вкусного пива. Может, такое угощение и не годится для фараонов, но в самый раз для усталого путника.

Когда я принялся за второй кусок, дверь с грохотом распахнулась и в дом вошла некрасивая молодая женщина – такая же худая и угловатая, и глаза такие же узкие, как у Мети. Ее черные волосы были туго заплетены в косу. Она хмуро посмотрела на меня, потом на мою сумку.

– Нет, отец! – сразу сказала она, роняя на пол корзину с луком, которую держала в руках. – Хватит уже! От этих гостей одни неприятности.