Для Тревельяна приготовили кресло у колонки терминала, рядом с большим керамическим сосудом, полным цветов. Цветы показались ему незнакомыми – крупные лиловые лепестки, изящные, сложной формы соцветия на ниспадающих стеблях с длинными узкими листьями. Пахли они сладко и тревожно – но, быть может, этим ароматом тянуло от Жанкат Брингар, сидевшей неподалеку, по другую сторону терминала.

Ее длинное, до пят, платье переливалось лиловым, как и цветы, пряди пепельных волос падали на спину, и над лбом сиял изумруд в серебряном обруче. «Цирцея, нимфа!..» – думал Тревельян, но головы не поворачивал и на Жанну не глядел. У консульского статуса были преимущества и были недостатки; в частности, не мог консул пялиться на женщину, словно она не человек вовсе, а вазочка с конфетами. А вот Нишикуандра, хоть и являлся четвероруким параприматом, смотрел на Жанну с явным удовольствием и растягивал губы в улыбке. Его раса очень ценила красоту.

– Приветствую почтенных братьев по разуму на Снежной, – произнес Тревельян. – Всем ли ясна наша задача? Может быть, имеются вопросы? – Он коснулся клавиатуры, и в дальнем конце зала вспыхнуло изображение: шестигранная, похожая на гроб капсула под защитным куполом. Ее окружали какие-то механизмы, и рядом суетилась команда техников и врачей.

– У меня вопросов нет, – отозвался Первый Ветер, вздернув голову, лишенную волос. Он превосходно говорил на земной лингве, но, судя по надменному виду, вовсе не считал землян и терукси братьями по разуму, а уж парапримов и подавно. Не братья и сестры, а волосатые пожиратели падали… Правда, параприматы тоже не ели мяса, но шерсти у них было предостаточно.

– Задача понятна. – Хийар Ирт совсем человеческим жестом склонил голову. У него было лицо печального эльфа: бледная кожа, маленький округлый подбородок, крохотный рот и широко распахнутые синие глаза. Тревельяну казалось, что он ощущает струящиеся от серва теплые волны приязни.

Нишикуандра вытянул длинную руку за спину, и самка вложила ему в ладонь очищенный банан. Параприм сунул его в огромную пасть, прожевал и молвил гулким басом:

– Мой народ не пользуется таким устройством. – Он повернулся к экрану и пробормотал: – Сстассисс, сстассисс… забавные звуки… сстассисс… Как его выключить, достойный консул?

– Я не знаю, но у нас есть консультант. – Ивар улыбнулся своей прекрасной даме. – Прошу вас, доктор Брингар.

– Поле исчезнет, если отсоединить блок питания. Взгляните на этот голубой цилиндр… – Грациозно приподнявшись, Жанна включила лазерную указку. – В нем изотоп урана с периодом полураспада двести пятьдесят тысяч лет. Выход энергии ничтожен, но для поддержки стасиса ее хватает.

– Благодарю, – пробасил Нишикуандра. Затем умял второй банан и поинтересовался: – Вы просвечивали этот шестигранный ящик своим прибором?.. кажется, интравизор, да?

– Медики были против. Они считают, что излучение может повредить биологический объект.

– Разумно, – согласился параприм и перевел взгляд на председателя. – Мое слово для достойного консула: пусть вскрывают.

Первый Ветер поморщился – кажется, параприм и его вопросы раздражали представителя кни’лина. Сложив руки на коленях, он пробормотал:

– Мы не знаем, что в этом контейнере… Возможно, вирусы, гибельные для всего живого?.. Наверняка известно лишь одно: экология планеты и ее цивилизация были уничтожены.

– Вы против, ньюри? – спросил Тревельян.

– Нет, я тоже считаю, что нужно вскрыть стасис. Это дар прошлого, и нельзя им пренебречь… Но хочу напомнить, что сказано в Книге Начала и Конца[32]: самые гибельные дары – те, о которых даритель не подозревает.

Ивар покосился на экран: техники и бригада реаниматоров под командой Пьера Сазонова терпеливо ждали, все облаченные в скафандры, с целым батальоном роботов наготове. С профессором Сазоновым из Марсианского университета Тревельян уже встречался и доверял ему полностью – его считали светилом в физиологии инопланетных гуманоидов. Одно время профессор даже работал в научном корпусе ФРИК.

– Мы действительно не знаем, что в контейнере, но меры предосторожности приняты. – Теперь Тревельян смотрел в окно, на толпу, что начала собираться перед зданием штаба. Толпа становилась все гуще – археологи тоже ждали решения комиссии. Он заметил, что земляне и терукси стоят плотной кучкой, кни’лина же – по отдельности, и каждого окружает как минимум метр пустоты.

– Купол над контейнером герметичен? – спросил Первый Ветер.

– Да, – подтвердила доктор Брингар. – При необходимости можно затопить его жидким азотом или прожечь плазмой. То или другое, по усмотрению комиссии.

Первый Ветер сделал жест согласия.

– Если так, пусть вскрывают.

– Ваше мнение, Регистратор? – Тревельян повернулся к серву.

– Пусть вскрывают, – повторил тот слова кни’лина. – Не имею ни вопросов, ни возражений.

– Присоединяюсь к решению коллег и подтверждаю, что это решение принято единогласно, – произнес Тревельян. Потом добавил: – Ведется запись. Фиксируется все, что было и будет сказано здесь, а также действия специалистов, вскрывающих стасис. Каждый из нас получит копию. А теперь… – Он коснулся терминала, включив дальнюю связь. – Профессор Сазонов, вы слышите и видите меня?

– Да, консул.

– Приступайте.

Три члена комиссии смотрели на экран, на капсулу времени, окруженную роботами, а Тревельян глядел на своих коллег. Они оказались здесь не случайно, у каждого имелся некий резон, явный или тайный, и он об этом знал – во всяком случае, догадывался. Снежная Пасть, затерянная на дальних рубежах земного сектора, была гораздо ближе к метрополии и колониям кни’лина, чем к Солнечной системе и планетам, заселенным людьми, так что оба клана, ни и похарас, имели все основания присутствовать здесь. Вот явная причина! Однако есть и тайная, думал Тревельян. Некогда их раса стояла на грани гибели, и теперь они желают знать, что произошло на Снежной, космический ли катаклизм, как на их родине, или нечто иное – скажем, коллапс цивилизации. Интерес болезненный, но вполне понятный.

Парапримами, если не вдаваться в тайные причины, двигало любопытство. Они не скрывали эту свою особенность, как и желание участвовать в земных проектах, связанных с помощью расам, погрязшим во тьме невежества. Правда, их концепция прогрессорства не совпадала с методикой ФРИК; считая землян слишком нетерпеливыми, они отвергали активное вмешательство и даже постепенную и осторожную передачу знаний. Их собственные цивилизационные проекты, во всех отношениях очень гуманные, были рассчитаны на века, даже на тысячелетия. Фонду эти сроки казались слишком затянутыми и нереальными, как и другие соображения парапримов, но сами они стали свершившимся фактом. Первая встреча произошла недавно, во время миссии на Осиере[33], и теперь приходилось учитывать, что в Галактике появилась еще одна раса прогрессоров. Раса могущественная, но мирная, ибо, в отличие от землян, хапторов, кни’лина и прочих двуногих, параприматы не знали экологических катастроф, голода, войн и любых форм насилия. И мнилось Тревельяну, будто с самого первого контакта, с той осиерской миссии, четверорукие решили присматривать за людьми – как бы те не сотворили какой-нибудь глупости. Возможно, решение было разумным – ведь мудрецы их расы имели загадочную способность, дар предвидеть будущее.