олигархии. Величайшей угрозой либеральной демократии по обе стороны Атлантики является не близкое её низвержение манипулирующими мемами гениями из Москвы или белыми националистами, которые стремятся создать Четвёртый Рейх. Величайшей угрозой западной демократии является постепенное вырождение Северной Америки и Европы под руководством хорошо образованных, хорошо воспитанных и хорошо спонсируемых центристских неолиберальных политиков в нечто, напоминающее режимы, которые долго были знакомы латиноамериканским странам или штатам американского Юга, в которых угнетательское правление олигархов провоцировало разрушительные популистские восстания.

Веймарская республика? Нет. Банановая республика? Может быть.

 

Глава VII. Рай без рабочих: неадекватность неолиберальных реформ

 

Не все члены критикуемых надклассов западных стран истолковали популистские политические восстания против партий истеблишмента как доказательство русского заговора или возрождения фашизма. Некоторые представители трансатлантической элиты понимают, что некоторые, если не все претензии избирателей популистов легитимны. Альтернативой простому игнорированию избирателей-популистов как наивных дурачков, манипулируемых доморощенными Муссолини и Гитлерами или московситкскими гениями является кооптация — попытка спасти максимум возможного от технократического неолиберального порядка за счёт выборочных реформ в области торговой политики, иммиграции, налогов или зарплат, чтобы добиться поддержки отчуждённых избирателей и лишить популистов-демагогов опоры.

В некоторых случаях это может сработать. Датские социал-демократы, например, прервали свой политический упадок, приняв более жёсткую иммиграционную политику, тем самым вернув к себе избирателей, чьё голосование определялось этим вопросом, и которые ранее голосовали за популистские партии. В других случаях улучшенные новые программы социальной защиты могут сократить чувство опасности, которое испытывают многие рабочие в недружелюбно к ним настроенной новой экономике, созданной неолиберализмом.

Но готовность западных элит воздержаться от навязывания согражданам своих глубоко укоренившихся лево-либертаринских ценностей или платить более высокие налоги, чтобы подкупать находящие ниже них массы, несомненно, ограниченна. И если за перераспределением доходов или активов не последует перераспределение власти, то чувство беспомощности, которое, в основном, и стоит за гневом рабочего класса, останется.

 

Непроговариваемой теорией технократического либерализма является то, что современные США и другие западные общества являются, по сути, бесклассовыми обществами, в которых единственными значимыми барьерами являются расовый и половой. Представители верхушки общества занимают это положение сугубо благодаря своим усилиям, основанным на их превосходных интеллектуальных качествах. Многие из этих корпоративных менеджеров, финансистов, юристов, бухгалтеров, инженеров, сотрудников программ фондов, верхушка СМИ и учёные во многом занимаются тем же самым, чем представители этих профессий занимались полвека назад, с поправкой на различия в технологии и организации производства. Но нам предлагают поверить в то, что они теперь не старомодные менеджеры и специалисты, но члены нового «креативного класса» и «цифровой элиты», «предприниматели мысли» (thinkpreneurs) и «властители дум» «эконмики знаний», которые живут в «мозговых хабах» (используя лишь часть льстивых терминов из словаря самопоздравлений надкласса).

Из посылки о том, что почти меритократическая «экономика знаний» заменила классово стратифицрованный бюрократически-менеджерский капитализм следует две политики. Первая является классово нейтральной политикой, основанной на расе и поле, которая убирает барьеры для повышения представителей расовых меньшинств и женщин, включая местных белых женщин. Второй является политика, включающая обучение или переобучение нужным навыкам неуспешных местных белых мужчин.

Классово нейтральная политика, основанная на расе, в США включает в себя позитивную дискриминацию в найме на работу, правительственные ограничения для определённых групп при заключении контрактов, и нарезание границ конгрессовских округов таким образом, чтобы создать округа, в которых большинством являлась бы совокупность меньшинств, которые с большей вероятностью выберут своим представителем члена расового меньшинства. В большинстве случаев выгодоприобретатлями политики позитивной дискриминации обычно оказываются члены состоятельной элиты в рамках отдельной расовой или этнической группы. Целью технократического неолиберализма является обеспечение надлежащего этнического и гендерного баланса внутри надкласса, баланса, который, теоретически, приведёт к чистой меритократии. Если чистой меритократии пока что не существует, значит, следует создать её симулякр. Но, как заметиль британский мыслитель-социалист Ральф Миллибенд, «...доступ к позициям власти для членов подчинённых групп не меняет факта подчинения; он просто меняет персонал».

Предположение, что современные Северная Америка и Европа являются почти бесклассовыми обществами, которые можно сделать полностью бесклассовыми с помощью нескольких не очень дорогих политических решений также убеждает неолибералов приписывать проблемы местного белого рабочего класса в западных странах не классовой системе, а личным недостаткам, которые, предполагается, являются общими для некоторого числа неудачливых индивидов.

Утверждается, что самым важным личным недостатком является нехватка адекватных рабочих навыков. Теория о технологических переменах, основанных на навыках (SBTC), была популярна в годы пузырей перед Великой Рецессией. Она объясняла растущее неравенство, утверждая, что «оставленные за спиной» представители рабочего класса имеют устаревшие и худшие навыки, которые не требуются «креативному классу» или «цифровой элите» в новой «экономике знаний».

Предпосылкой этой теории было то, что американские корпорации вроде «Эппл» не выносят производство в Китай, чтобы извлечь выгоду из разного рода государственных субсидий и несвободного труда низкооплачиваемых рабочих. Часто говорили, что нет, что бедные китайские рабочие, переезжающие из сельских районов, чтобы делать айфоны на потогонках в южном Китае за гроши обладают несравненными навыками в точных и инженерных науках (STEM), которые и сравнивать нельзя с невежественными американскими или европейскими рабочими. Обеспечьте этим «оставленным за спиной» западным рабочим нужные навыки («человеческий капитал» на неолиберальном жаргоне) и их заработки вырастут.

На основе теории SBTC школьные программы в США и везде были перестроены так, чтобы в них большее внимание уделялось точным и инженерным наукам. Целое поколение конвенциональная мудрость гласила, что «работы будущего» — это работы в «экономике знаний», вроде программирования. Но истинно ли это?

Бюро трудовой статистики американского министерства торговли дало оценки роста американских профессий с 2016 по 2026 год. Когда мы вглядимся в список самых быстро-растущих профессий, мы, конечно, обнаружим, что тезис экономики знаний частично правдив: «статистики», «разработчики программного обеспечения, приложений» и «математики» являются соответственно седьмыми, девятыми и десятыми в списке, хотя их по численно опережают установщики солнечных панелей, техники обслуживающие ветряки (строительство и поддержание в порядке) и сиделки и уборщики.

Однако многие из этих быстрорастущих профессий растут быстро с крошечной базы (в списке также есть «мастера по ремонту велосипедов»). Что насчёт профессий, у которых больше всего вакансий в абсолютных числах? Здесь единственной профессией, требующей владения STEM, из списка самых численно больших являются «разработчики программного обеспечения и приближений», они четвёртые по численности и в среднем зарабатывают 101790 долларов в год. Другие профессии, по которым в США есть больше всего вакансий, включают в себя помощников по личной гигиене; людей, занимающихся приготовлением и сервировкой еды, включая работников фаст-фуда; зарегистрированные медсёстры; сиделки; дворники и уборщики, за исключением горничных и уборщиков в домах; генеральные и операционные менеджеры; неквалифицированные