я постоянно вставляю в повествование. Ну, что сказать. Помогло. Тиртей вдохновил спартанцев, и они как давай превозмогать. Грекам еще повезло, что они в Спарту непризнанного художника не отправили.

…Стойте под сводом щитов, ими прикрывши ряды,

Каждый в строю боевом: Памфилы, Гиллеи, Диманы,

Копья, угрозу мужам, крепко сжимая в руках.

И на бессмертных богов храбро во всем положившись,

Без промедления словам будем послушны вождей.

Тотчас все вместе ударим…

Дальше как водится — неверно истолкованные пророчества, предательство из-за женщины, короче мессенцы продули. Впрочем, непотопляемый Аристомен успел свалить на Родос, где и умер, и стал очень почитаемым героем.

По уже испытанной стратегии, спартанцы разделили плодородные долины на наделы и раздали своим, прибрежные города стали союзниками — периэками.

Так кончилась Вторая Мессенская.

Чему мы можем верить из всех этих рассказов? Не считая удивительной точности пророчеств оракула, конечно. Ну примерно ничему. Во первых, современные исследователи (не все, но гипотеза обрастает все новыми доказательствами) полагают что и первая, и вторая мессенская война произошла не далее VII века. А может и позже. И это была одна война. Ликург, тот самый человек (или бог — у него храмы, и не один, и не только в Спарте) который якобы дал Спарте её законы тоже похоже был не из IX века, а явно позже. Почему они так говорят? Помимо всего прочего, недавние археологические раскопки, обнаружили в слоях VI века Спарту, которая совсем не похожа на ту, которую мы знаем. Это Спарта — культурный центр региона. Статуи, керамика — есть основания думать, что великое классическое искусство Греции зародилось именно в Спарте!

Это, и некоторые другие косвенные улики, заставляют предположить, что в годах 600-х или даже начале 500-х до нашей эры, Спарта действительно пережила изнурительную войну. И превратила себя из вполне себе нормального общества, в государство-военный лагерь.

Они буквально упразднили богатых, и перевели всех в «средний класс», который поставлял гоплитов, для чего разделили всю землю на равные наделы, с арендаторами-илотами. И законодательно запретили гражданам заниматься чем-либо, кроме войны. Это принесло свои плоды — похоже, Спарта смогла довести число выставляемых единовременно гоплитов, больше чем до 9 000. Это очень много, конечно в период своего расцвета Афины выставляли до 20 000, но это со всей Аттики, с очень густонаселенного и богатого региона. Думаю, что Спарта одна выставляла как бы не треть гоплитов Пелопоннеса.

Второе, на что я обращу внимание, это периэки. Есть рассказ о том, как Спарта обратила в периэков свой первый город. Это тоже была очень потная катка, десять лет они воевали, и в конце концов были спартанцы разбиты, и поняли что силой город не взять. Кстати, если вы видите круглые числа, типа десять (десять лет осады Трои, десять тысяч воинов Спарты) имейте в виду, что у греков это обычно означает «очень долго», или «очень много». Это хорошо считывается в наследнике греческой культуры, Риме. Осада Карфагена длилась около 3 лет — но в личных письмах, и иногда в официальных речах её всегда называют Десятилетней. Город в современной Испании держался шесть лет — это четко прослеживается по перемещению войск и командующих — везде говорят о десяти годах. И так далее.

Так вот периэки. Первый город спартанцы взяли, как вы наверно уже догадываетесь, с помощью совета оракула. И хитрости. Я не буду пересказывать, хотя там есть яркая сцена с похищением трупа и темной магией, но я приберегу её для своей фентези книги.

Легенда говорит о том, что жители города согласились формально признать над собой власть Спарты. Но действительно формально. Практически единственное условие — выставлять ополчение гоплитов в случае войны. Причем оговоренной количество — человек двести. И это примерно половина призывного потенциала для достаточного крупного города. Ну да, еще Спарта присылала своего «наместника» — но у него прав было, как у наблюдателя на наших выборах. Единственное что он мог, так это в Спарту наябедничать.

Скорее всего такая форма сотрудничества устраивала всех участников. Это было похоже на корпорацию, где формально подчиненные Спарте города сохраняли за собой полную свободу в экономическом отношении, но оставляли на откуп Спарте внешнюю политику. На которую, впрочем, могли влиять. Через банальные откаты, надо полагать, но об этом потом.

Зато периэкские города приобретали мощное силовое прикрытие. Если боги будут благосклонны, мы доберемся до Рима, и там я остановлюсь на этом подробнее. Он так себе Империю отгрохал.

По сути, и Спарте оставался шаг до империи. Но именно его они так и не сделали.

А дальше со Спартой произошла весьма драматическая и поучительная история. Что же случилось со спартанцами, которые покрыли себя неувядающей славой в войне с персидскими ордами и завоевали гегемонию в Греции? Ну… Даже не знаю, как сказать. По сути, они вымерли.

Сейчас будет абзац с зубодробительными ссылками и поток цифр, но в конце я его резюмирую одной строчкой, так что можете пропустить:

Эпо­ха Гре­ко-Пер­сид­ских войн одно­вре­мен­но и выс­шая точ­ка и рубеж, от кото­ро­го берет свое нача­ло про­цесс посте­пен­но­го выми­ра­ния спар­тан­ской ари­сто­кра­тии. Все пол­но­прав­ное насе­ле­ние Спар­ты в нача­ле V в., по-види­мо­му, состав­ля­ло 8—10 тысяч граж­дан при­зыв­но­го воз­рас­та (Герод., VII, 234; Арист. Пол., II, 6, 12, p. 1270a; Плут. Лис., 8). Досто­вер­ность этих дан­ных под­твер­жда­ет и то, что в бит­ве при Пла­те­ях участ­во­ва­ло 5 тысяч спар­ти­а­тов, при­чем в это чис­ло, по-види­мо­му, не вхо­ди­ли ни стар­шая, ни млад­шая воз­раст­ные груп­пы (Герод., IX, 10; 12). Спу­стя 60 лет, в 418 г. чис­ло пол­но­прав­ных граж­дан в Спар­те по мак­си­маль­ным рас­че­там состав­ля­ло 4—5 тысяч чело­век, а по мини­маль­ным — 3 тыся­чи (ср. Фук., V, 64, 2; 68; 74). А к момен­ту бит­вы при Левк­трах чис­лен­ность спар­ти­а­тов никак не пре­вы­ша­ла 2400 чело­век. Поте­ря в этой бит­ве 400 спар­ти­а­тов из 700 ока­за­лась, по сло­вам Ксе­но­фон­та (Гр. ист., VI, 4, 15), таким тяже­лым уда­ром, что Спар­та так нико­гда и не смог­ла от него опра­вить­ся. При напа­де­нии Эпа­ми­нон­да на Спар­ту из-за край­ней мало­чис­лен­но­сти соб­ст­вен­ных граж­дан государ­ство было вынуж­де­но при­бег­нуть к край­ней мере и воору­жить ило­тов (Ксен. Гр. ист., VI, 5, 28—29). Ко вре­ме­ни же Ари­сто­те­ля, по сло­вам само­го фило­со­фа, Спар­та не мог­ла выста­вить и тыся­чи гопли­тов, и государ­ство «погиб­ло имен­но из-за мало­люд­ства» (Пол., II, 6, 11—12, p. 1270a).

Получается почти строгий график: за 150 лет, примерно каждые 50 лет, численность спартанцев сокращается вдвое.

Сами античные историки говорят, конечно, об «упадке Спартанского духа» вообще, и о том, что, дескать, после Пелопоннесской войны спартанцы «навод­ни­ли соб­ст­вен­ный город золо­том и сереб­ром», но как видно из предыдущего абзаца, это началось задолго до.

Я осторожно предположу, что дело тут не в демографии.

Ари­сто­тель в «Поли­ти­ке» (II, 6, 11, p. 1270a) и Плу­тарх в био­гра­фии Аги­са, оба отме­ча­ют любо­пыт­ный факт — пря­мую зави­си­мость чис­лен­но­сти спар­ти­а­тов от зако­на, раз­ре­шив­ше­го отчуж­дать земельные наделы. Или, если по-умному, кле­ры.

Речь идет о про Закон Эпи­та­дея, явив­ший­ся, с одной сто­ро­ны, след­ст­ви­ем это­го про­цес­са, с дру­гой, сам послу­жив­ший как бы его ката­ли­за­то­ром. Он был издан либо в самом кон­це V, либо в самом нача­ле IV веков. Плу­тарх, наш един­ст­вен­ный авто­ри­тет в дан­ном вопро­се, вполне опре­де­лен­но свя­зы­ва­ет этот закон с при­то­ком денег в Спар­ту сра­зу после Пело­пон­нес­ской вой­ны (Агис, 5, 1). Из кон­тек­ста ясно, что для Плу­тар­ха точ­кой отсче­та была имен­но Пело­пон­нес­ская вой­на, и труд­но пред­по­ло­жить зна­чи­тель­ную отда­лен­ность это­го зако­на от момен­та ее окон­ча­ния. Если слегонца натянуть эгиду на щит, то можно найти некоторые подтверждения и у Ари­сто­те­ля. Вполне возможно, Ари­сто­тель имел в виду имен­но эту рефор­му, гово­ря о зако­но­да­тель­ном акте, поз­во­лив­шем граж­да­нам про­да­вать свои кле­ры под видом даре­ния или заве­ща­ния (Пол., II, 6, 10, p. 1270a — в сущ­но­сти, здесь он изла­га­ет содер­жа­ние зако­на Эпи­та­дея).

Я бы сказал, что, скорее всего, закон стал следствием существующего положения дел, буквально узаконив то, что уже происходило. И этот процесс начался не во 2-й поло­вине IV в., а мно­го рань­ше.

Что было раньше: каждый спартиат имел равную долю земель, на которых работали илоты-арендаторы, отдававшие половину урожая спартанскому гражданину. С этих денег спартанец не только вооружался и тренировался, но и выполнял другие гражданские функции: например, проводил общественные обеды-сисситии. Эти сисситии значат больше, чем кажется. Общий стол для воинского подразделения (княжий стол для дружины) — очень распространенный мотив. Видимо, это было очень важно для создания особого духа товарищества. Но прокормить ораву здоровых мужиков — это нетривиальная задача. Поэтому кормились у всех по очереди. Если ты со своих шести соток не мог поляну накрыть, это было не просто «не по понятиям», а серьезно подрывало основы государства. Но кроме расходов