— Господин лейтенант?

— Ну да, он самый.

— Вас хочет видеть одна… одно лицо.

— Так кто же против?

— Идемте за мной, господин.

Велев Жоакину ждать да приглядывать за одеждой, Громов зашагал следом за служителем. Андрей уже неплохо понимал по-каталонски, особенно — такие простые фразы, только вот говорил еще недостаточно хорошо, но и это Перепелка обещал быстро исправить, парнишка неожиданно оказался весьма приличным учителем… или просто Громов был прилежным учеником?

— Сюда, господин, — обернувшись, банщик приоткрыл небольшую дверцу позади заполненного теплой водою бассейна, однако сам не входил, пропустив «сеньора лейтенанта».

Молодой человек вошел в небольшое, окутанное паром помещение, где имелась еще одна дверь — оттуда и послышался веселый женский голос:

— Ну идите же скорее, сеньор!

Полулежавшая на несколько узковатом, как видно — предназначавшемся для массажа, ложе Амалия де Камбрес-и-Розандо, нынче вовсе не напоминала глупую и напыщенную куколку — женский идеал эпохи барокко. Обычная девчонка, закутанная в простыню, юная красавица, блондиночка с карими сияюще-шоколадными глазами и губками настолько прелестными, что Громов не выдержал — нагнулся, поцеловал… Простыня, словно сама собою, упала, обнажив стройненькую и хрупкую фигурку с тоненькой талией и маленькой, но весьма аппетитной грудью.

— Идите сюда, Андреас…

— Мы что же, так и будем на «вы»?

Молодой человек еще раз поцеловал девчонку в губы и, погладив по спине, крепко прижал к себе, чувствуя, как горячие ладони ласкают его плечи. Их тела слились в едином порыве страсти, вдруг захватившей обоих, как захватывает дух у летящих с ледяной горки в санях.

О, Амалия знала толк в искусстве плотской любви, вот она уже оказалась сверху, и Громов гладил стройные бедра, ласкал ладонями пупок и грудь… пусть и маленькую, но вызывающую такое желание, что, конечно же, молодой человек противиться не стал. Он же был молодой мужчина, тем более неженатый… точнее сказать — разведен.

— Андреас! Андреас!

Изогнувшись, юная кудесница прижалась к Андрею всем телом, и потом вдруг резко отпрянула, упершись своими горячими ладонями молодому человеку в грудь… И снова резко прижалась… Ах, какая у нее была талия! Настолько тонкая, что Громов едва не обхватил ее одними пальцами — всю.

— Ты был у Эжены? — откинувшись на ложе и тихонько смеясь, спросила Амалия.

Громов не стал отнекиваться:

— Был!

— О! — расхохоталась девушка. — Маркиза своего не упустит. Впрочем… кое-что осталось и на меня. И даже — не кое-что! О, милый Андреас, — ты такой необычный.

— Чем же? — погладив девушку по груди, улыбнулся сеньор лейтенант.

— Тем, что добрый, — вдруг перестав смеяться, Амалия отвечала на полном серьезе. — Добрый ко мне, женщине, я же чувствую! Ты хочешь сделать хорошо мне и обо мне в первую очередь думаешь — поверь, это заметно… и очень приятно.

— А что, другие — не так? — Громов внезапно осекся, поняв, что, наверное, сморозил глупость.

Вместо ответа Амалия накрыла губы молодого человека своими, и Громов с пылом поддержал вновь вспыхнувшую страсть. В обоих тлело сейчас неугасимое пламя, время от времени вспыхивая так, что отражение этого пламени сверкало в глазах — серо-голубых и карих…

— Барон Рохо? — тихо переспросила девушка. — А кто тебе про него рассказал? Хотя… не говори, не хочу знать.

— Даже так? — Андрей с изумлением приподнялся на локте. — Что, в этом какая-то страшная тайна?

Усевшись на ложе, Амалия повела плечом… нежным, едва тронутым солнцем плечиком, которое так хотелось гладить, ласкать… всегда.

— Не такая уж и страшная, но — тайна. Тем более — не моя.

— Не твоя? — Громов поцеловал девушку меж лопаток. — А чья же?

— Не спрашивай, — обернувшись, Амалия посмотрела на своего партнера неожиданно ставшим холодным взглядом, как сказал бы сам Громов — «словно солдат на вошь».

— Никогда не спрашивай о Красном Бароне, милый Андреас, — погладив Андрея по голове, словно ребенка, тихо повторила девчонка — назвать женщиной это юное создание не поворачивался язык. — Поверь, ты проживешь и без этого — я говорю тебе, а ты ведь не считаешь меня дурой?

— Нет, не считаю, — шепотом отозвался молодой человек.

— Ну вот. Значит и слушай меня. И не спрашивай… по крайней мере, не сейчас.

— Не сейчас?

— Год, другой… Ты ведь совсем недавно сюда прибыл, и никто пока не знает, можно ли тебе полностью доверять.

Громов вышел из бани в задумчивости, имея пищу для размышлений, полученную за весь сегодняшний день. Красный Барон — Барон Рохо — скорее всего, это была секта, тайное общество с явным привкусом сексуальных оргий, доступных далеко не всем. Только самым проверенным людям, а чтоб стать таким, нужно было ждать. Год, два — так говорила Амалия, правда, Андрей вовсе не собирался так долго ждать. Надо стать своим раньше… Только вот вопрос — для кого своим? Для маркизы и «куколки» — так для них он вроде бы свой… или все же еще не свой? И станет ли своим — неизвестно. Ну и что, что секс… мало ли у кого с кем он случается, это еще не повод для более тесного знакомства, как дала понять та же Амалия. О, эти женщины… они получили то, что хотели, что же касается чего-то еще — то нужно ли им это? Их тайный закрытый клуб — зачем звать туда «сеньора лейтенанта»? Секс с ним они и так уже имеют… когда захотят, запросто. Так, может, именно в этом и ограничить этих юных — и не очень — дам?

Искренне подивившись неожиданно пришедшей в голову мысли, Громов едва не свалился с лошади — смирной гнедой лошадки, на которой учился ездить на горе Монтжуик.

— Внимательней, внимательней, Андреас, — подкрутив усы, крикнул едущий сбоку «учитель» — капитан Педро Кавальиш. — Что же у вас в Московии — в седлах не ездят?

— Да почти что и нет, — Андрей спрятал усмешку. — Мы как-то больше — в санях.

— В санях?! — переспросив, громко расхохотался Педро. — Ну да, так я и думал. У вас же там это… как его… ля неж! Снег! И лед. А правда, зимой в России по рекам можно ездить столь же легко, что и по дорогам?

— О, друг мой Педро! — засмеялся Громов. — Даже гораздо легче — я бы так сказал.

Он едва дождался следующего дня, когда, наконец, все должно было проясниться — Влада это или не Влада? Андрей, конечно, надеялся, но, размышляя, все же склонялся к последнему — слишком уж хорошо здесь знали урожденную Бьянку Моренос, ныне — супругу откупщика королевских налогов барона Амброзио Кадафалк-и-Пуччидо. Недавнюю, насколько успел навести справки Громов, супругу — и месяца не прошло после свадьбы. Точно такая же история, как и с Амалией — обедневший дворянский род, старый богатей откупщик, купивший себе титул барона… и молодую красавицу жену.