Казалось, этому бреду не будет конца. В момент просветления Ренат спросил:

— Слушай, ты есть, или тебя нет?

— Глупый вопрос, — захихикала Соня. — Кому бы ты задал его, если бы меня не было?!

Она ходила по комнате, потягивалась, поправляла волосы, размахивала руками, пила шампанское и болтала всякую чепуху. Ренат смотрел на нее сквозь призму болезни, не отдавая себе отчета в реальности или нереальности происходящего. Соня была обещанием блаженства… которое в финале могло обернуться смертью. Она была Клеопатрой из его снов, в ее очах вспыхивало адское пламя…

Ренат провалился в забытье и очнулся, когда кто-то потряс его за плечо. Он увидел копну золотисто-рыжих кудрей, синие тени на веках, блестящие карминные губы и прерывисто вздохнул. От девушки пахло шампанским.

— К тебе кто-то пришел, — прошептала она. — Звонит в дверь. Открыть?

— Да…

Ренат сообразил, что случилось, когда увидел перед собой злобную фурию в образе Зои. Она подскочила к его постели с криком:

— Ах, вот что!.. Я вас застукала!.. Застукала!..

При этом она указывала пальцем на Соню, которая, ничуть не смутившись, развалилась в кресле со словами:

— Чего она орет? У нее истерика?

— Ты еще спрашиваешь! — взвилась Зоя, бледная и дрожащая. — Ты кто такая?.. Потаскушка! Жалкая шлюха!.. Дрянь!..

— У нее бзик? — улыбнулась Соня, вопросительно глядя на Рената. — Это твоя мамочка? Она печется о твоей невинности?

— Ах ты…

Благовоспитанная и культурная Зоя как базарная торговка накинулась на Соню — драться. У Рената откуда-то взялись силы подняться с постели и разнимать их. Некоторое время они втроем толкались и пыхтели, пока Соня не вырвалась с торжествующим воплем:

— Держи ее!.. Держи! Не выпускай! Я за веревкой сбегаю. Надо ее связать! Где у тебя веревка, милый?

— Какая веревка? Успокойтесь вы, обе! — рявкнул Ренат.

Соня послушно плюхнулась обратно в кресло. Зоя опомнилась, затихла и поникла. Она чувствовала… догадывалась. Не зря у нее щемило сердце, и она, забыв гордость, поехала к любовнику. Теперь нельзя больше делать вид, что ничего не происходит. Теперь… все кончено.

Ренат отпустил Зою, и та осталась стоять посреди гостиной с опущенной головой.

— Твоя мамочка чокнутая! — заключила блондинка, поправляя халат. — Ей следует подлечить нервы.

— Я не мамочка…

— А кто? Кто она? — обратилась Соня к Ренату, игнорируя обидчицу.

— Она… мы…

Что бы он ни сказал сейчас, это прозвучало бы грубо или комично. Зоя это понимала, поэтому помалкивала. Выставить себя на посмешище перед наглой девицей было уж совсем унизительно.

— Ты что… спал с ней? — осенило блондинку. — Спал, да?.. С этой старухой? Признавайся!..

При всех возрастных показателях назвать Зою старухой было перебором. Та вспыхнула, но удержалась от ответа. В сущности, распущенная красотка права. Она хоть и не мамочка, а все же старше Рената, и вообще… они не пара.

Ренат помрачнел и разозлился. Его кулаки сжались, тело напряглось. Он закашлялся. Соня молчала, покачивая прелестной босой ногой. Зоя желала бы провалиться сквозь землю, но продолжала стоять столбом.

— Значит, вы… значит…

Слова застревали у нее в горле, сердце отчаянно колотилось. То, чего она боялась, — произошло. Соня и Ренат… они…

— Кто-то из нас — лишний! — запальчиво бросила блондинка.

— Все понятно…

— Если тебе понятно, тогда адью! Дверь вон там, мамочка…

Ренат кусал губу, наблюдая за их поединком. Соня явно выигрывала. Она вела себя по-детски непосредственно, но ее ребячество было пропитано пороком. «Клеопатрин макияж» смотрелся вызывающе и безвкусно; обнаженная нога, которую Соня нарочно выставила напоказ, вносила резкую эротическую ноту в эту нелепую сцену…

На сей раз размолвка была гораздо серьезнее, чем раньше. В клинике Эдик то и дело заговаривал с Ларисой, предлагал ей то кофе, то булочку с сыром, то конфету. Добился обратного эффекта. Вместо благодарности она его обругала. Синяк на ее лице почти сошел, остатки Лариса покрыла слоем тонального крема. Коллеги легко поверили в ее байку с падением.

Собственно, какие у Эдика основания сомневаться? Но сомнения продолжали терзать его. «Допустим, она упала, — размышлял он под шум бормашины. — Всякое бывает! Но ее поведение после этого стало странным…»

Доктор отпустил последнего пациента и мыл руки, когда мимо прошла Лариса. Он заметил ее в зеркале над умывальником и обернулся.

— Тебя проводить домой?

— Спасибо, не надо…

— Все еще дуешься?

— С чего ты взял? — беззаботно улыбнулась она. — Просто хочу пройтись пешком. Я мало двигаюсь. Надо заботиться о фигуре.

— У тебя отличная фигура.

— Да? Все равно, я прогуляюсь.

Его комплимент не тронул Ларису, не заставил ее смягчиться. Эдик не был мастером по ухаживанию за женщинами. Он действовал прямолинейно и навязчиво.

— Не хочешь, чтобы я составил тебе компанию?

— Слушай, чего ты прицепился? Я же сказала, хочу побыть одна!

— Одна? — с глупым выражением лица переспросил он.

Лариса раздраженно вздохнула, и ее каблучки застучали вместо слов. Она ушла, хлопнув дверью и оставив Эдика в невеселых раздумьях.

— Ты еще долго будешь руки мыть? — усмехнулся коллега. — Что, поссорились? Не парься! Пройдет…

Эдик не собирался следить за Ларисой. Так получилось. Он шагал к метро и увидел, как она садится в черный «Ленд Ровер».

Доктор поймал такси и велел шоферу ехать за внедорожником.

— Ты мент? — осведомился тот. У него были темные волосы с проседью и орлиный нос.

— Я врач! Стоматолог…

— А-а! И за кем мы гонимся?

— В той машине моя… жена, — выпалил Эдик. — Она с кем-то встречается.

— И этот кто-то ездит на «Ленд Ровере?» Машина новая, кучу бабла стоит. По-моему, тебе лучше с ним не связываться, — посоветовал таксист. — Поверь опытному человеку, будет только хуже.

— Хуже не бывает!

— Э-э! Какой ты горячий! Потом вспомнишь мои слова, пожалеешь, что не послушал. Ты же врач, а не Рэмбо. Надают тебе по шее, как пить дать.

— Кто надает?

— Ты тупой, да? — осклабился таксист.

— Послушайте, не лезьте со своими советами…

Водитель замолчал и включил радио. Эдик нахохлился, как петух-забияка. Черный зад внедорожника маячил впереди, то теряясь во мгле, то снова появляясь в поле зрения. Вскоре «Ленд Ровер» свернул на парковку у ресторана «Туз».