Свернув за бронированной дверью налево, идущие очутились в коридоре, столь длинном и темном, что он казался уходящим в бесконечность. Возможно, так оно и было. Для тех, кто, выйдя из пункта А, спустился в подвал и уже не добрался до пункта Б. Или для тех, кто, к своему разочарованию, обнаружил, что пункт Б является для них конечным.

Хват мотнул головой, гоня прочь невеселые мысли. Радоваться, конечно, нечему, но и опускать руки рано. Они у него на многое способны, руки.

– Стоять, – прозвучал равнодушный голос одного из конвоиров.

Грюкнул рубильник. Вспыхнули забранные в сетки лампы под потолком. В торце коридора высветились далекие мишени.

– Вперед.

Хват подчинился, гадая, зачем его привели в этот устаревший тир, в котором не было ни движущихся стоек, ни подзорных труб для изучения пораженных мишеней. Лишь пожелтевшие плакаты и инструкции на стенах, отпечатанные не раньше середины шестидесятых.

– У вас тут случайно не музей эпохи раннего неолита? – вежливо осведомился Хват, оглянувшись через плечо.

– Не останавливаться, – процедили конвоиры, оставшиеся на месте.

Примерно девяносто процентов вероятности, что они попытаются припугнуть его расстрелом. Десять процентов на то, что так и произойдет в действительности. Не самый худший расклад, можно играть. Хват с удовольствием плюнул под ноги.

– А если мы тебя заставим вылизывать пол языком? – подали голос за его спиной.

– Не-а, – пробормотал Хват на ходу. – У вас таких полномочий нет, сатрапы. Сначала вам придется получить инструкции у своего начальства, а начальство по подвалам шляться не привыкло, оно в высоких кабинетах.

Вместо реакции на сарказм последовало категоричное:

– Стой!

Неужели перегнул палку? Хват застыл.

– Стою, – сказал он, едва заметно передернув плечами. Бежать-то все равно некуда: впереди бетонный тупик. Оказалось, это не так. Сбоку все-таки имелась неприметная дверь, которая как раз открылась. Через нее в коридор втолкнули человека с мешком на голове. Руки скованы за спиной, движения вялые, походка заплетающаяся. Кто это? Судя по стильно драным джинсикам и яркой футболке, к стенке поставили молодого парня. Когда он остановился, до него осталось не более тридцати шагов.

– Куда вы меня привели? – истерично крикнул он.

– Заткнись, – велели ему конвоиры, а Хвату сказали: – Повернись налево.

Он повернулся и увидел нишу с разложенным на ней оружием. Затрапезный «макарыч» с лоснящейся ручкой и пижонский никелированный «глок». Вот так сюрприз! Здесь затевается расстрел, что ли?

В учебке ГРУ такие вещи практиковались. Курсантам поручали привести в исполнение высшую меру наказания, дабы лишить излишней чувствительности и щепетильности. Но случались и имитации расстрелов: так инструкторы проверяли своих подопечных на готовность выполнять приказы. Обычно выяснялось, что большинство своему высокому предназначению соответствуют. Остальные бесследно исчезали.

Хват учебку с успехом закончил и не стремился обратно. И кто сказал, что его тестируют коллеги из ГРУ, а не кто-нибудь еще?

– Я не палач по совместительству, – предупредил он. – Вы ничего не перепутали, сатрапы?

За его спиной вразнобой клацнули затворы. Словно клыки изголодавшихся хищников.

– Сначала из «пээма», – скомандовали Хвату. – Бери ствол, живо.

– Как скажете. – Он, не чванясь, взял пистолет Макарова, поставил на боевой взвод.

Незнакомец в мешке с трудом стоял на ногах. По-видимому, его здорово напугали в здешних застенках, коли он не отваживался умолять о пощаде, но терять сознание человеку не запретишь, и этот был очень близок к обмороку.

– При малейшей попытке обернуться в мишень превратишься ты сам, – предупредили конвоиры. – А теперь стреляй.

– Куда?

– Своему знакомому между глаз, в сердце или в живот, на выбор.

– Пусть представится, – сказал Хват. – Он действительно мой знакомый?

Задавая вопрос, Хват внимательно присмотрелся к фигуре и одежде визави. Коленки прыгают, но джинсики сухие, что странно, учитывая обстоятельства. И обувь… Интересно, носит ли продвинутая молодежь сандалии на босу ногу? С шортами да, но с джинсами? В Москве?

– Меня зовут Ник, – сдавленно прорыдал парень.

– Никита Сундуков, – подсказали Хвату. – Ты ведь искал с ним встречи?

Муж Алисы? Здесь? За что его собираются убить? Чтобы сделать приятное Хвату?

– Вы из бюро добрых услуг? – спросил он. – Сервисный центр по осуществлению мести?

– Много болтаешь. Жми на спусковой крючок. И не вздумай промазать. Уложим на месте.

– Не надо! – заголосил Сундуков, опускаясь на колени.

С двадцатиметровой дистанции попасть в сидящего ничуть не труднее, чем в стоящего. Хват почесал стволом подбородок. Если сложить все часы, проведенные им в тирах, на стрельбищах и на полях сражений, получится месяц непрерывной стрельбы. Из всех видов оружия. При любой погоде, при любом освещении, с любой позиции. Дело привычное. Уже курсантом-второгодком Хват набирал 380 очков с сорока выстрелов, и это на пятидесятиметровой дистанции! Давно это было. Потом дырявить пришлось уже не мишени. Пороховая гарь, окровавленные трупы или измочаленные щиты, несмолкающий грохот в ушах. Палишь с обеих рук – лежа, с колена, стоя, на бегу, на ходу, в перекате, в кувырке…

Было бы ради чего, во имя чего. Было бы кого и за что.

Убивать Никиту Сундукова не хотелось. Паскудник и мерзавец, но не душегуб.

– Кому это нужно? – хрипло спросил Хват, перебирая пальцами рифленую рукоять пистолета.

– Не твое дело, – отрезали конвоиры. – Стреляй.

– Зачем?

– Чтобы самому остаться живым. Стреляй, тебе говорят.

– Не-ет, – рыдал раскачивающийся на коленях Сундуков. Походил он на кающегося грешника. Кто сказал: повинную голову меч не сечет?

Хват стремительно вскинул ствол, целясь в стену над дергающимся мешком. Выстрел в пустом подвале прозвучал оглушающе, но патрон оказался холостым. Пуля не могла оставить отметину на бетоне и не оставила. Таким образом, угроза конвоиров прикончить Хвата за промах была блефом. Пустяк, но приятно. Вот если бы еще знать, действительно ли в подвале корчится певец Никита Сундуков или мешок понадобился для того, чтобы замаскировать актера. К сожалению, по голосу определить было невозможно. Хват не слушал поп-музыку.

– Это какое-то ужасное недоразумение, – парень с мешком на голове молитвенно прижал руки к груди. – Я никому не сделал ничего плохого. А с Алисой мы фактически в разводе.

– Положи «ПМ», – прозвучало за напрягшейся спиной Хвата, – возьми «глок» и стреляй.

– Не слушайте их! – истошно завопил парень. – Неужели вы убьете беззащитного человека?