миллионов в качестве посредников за работу. И никаких последствий после этого досадного недоразумения.

— Было бы прекрасно, если бы не все связанные с этим делом проблемы, — поморщился он.

Услышав тон его голоса, Павел пристально посмотрел на сына.

— Хочешь мне что-то сказать?

— Хотел заметить, что было бы неплохо, если бы вы с Райновским посвящали меня в свои дела, — ответил Роман.

— Тебе сказали ровно столько, сколько тебе следовало знать, — отрезал Лазарев-старший.

— Ну конечно же. Зачем сообщать, что мой отец и его старый друг занимаются инсайдерской торговлей…

— Попридержи свой язык, — моментально перебил его Павел.

— О, значит, у тебя есть другое название для того, что вы сделали? — удивился Роман. — Потому что мне было бы очень интересно его услышать…

— Укрепление активов, — отрезал Павел. — Такое название тебя устраивает?

— Погибли люди…

В ответ на это его Павел всего лишь поморщился.

— Господи боже, Рома, ты серьёзно хочешь попенять мне этим? — Голос буквально сочился сарказмом. — Говоришь так, будто мы имели к этому хоть какое-то отношение. Фарисеев сам виноват, что согласился на эту авантюру. Ему следовало выбраться из этого дерьма в тот момент, когда он узнал о нём. А он решил навариться вместе с этим идиотом из «РНК». Вот и закономерный результат. Мы же просто сумели хорошо воспользоваться ситуацией, вот и всё. Это справедливость.

— Да что ты? — удивился Роман. — Может быть, тогда выпишем премии Рахманову и Розену за то, что они обнаружили это? Раз мы такие справедливые.

— Не смей передёргивать мои слова, — моментально пригрозил ему отец.

Роман мог бы поспорить о том, кто и что передёргивает. Он до сих пор помнил, как рассказал отцу о тех отложенных пакетах акций, что обнаружили Рахманов и Розен. Тогда его отец удивился. Роман думал, что он использует эти сведения, чтобы разобраться с этим делом, потому что ситуация для фирмы была более чем опасная.

По какой-то причине он не подумал, что тот использует всё к своей выгоде. А ведь мог. И то, что его голова была занята этим делом и связанными с ним проблемами, не оправдание.

Только лишь недавно он узнал о том, что произошло. Видимо, его отец и Райновский работали совместно с Румянцевым. Другой причины он не видел. Князь смог перетянуть одеяло на себя, собрав все сливки с этой схемы вместо тех, кто её задумал и кому эти деньги уже не помогут.

Самое смешное, что узнал он об этом всего за несколько часов до того, как Рахманов ему об этом сказал. Понял ли Александр, что он ему солгал?

Глотнув коньяка, Роман был вынужден признать, что, скорее всего, да. Если даже закрыть глаза на поразительные, не по годам, знания в их профессии, хитрость и наглость, то оставалась ещё жуткая интуиция. Связано ли это с его даром? Роман считал, что да. Отчасти.

Но только отчасти.

Видимо, что-то из его мыслей отразилось на лице достаточно красноречиво. А может быть, просто отец решил перейти к интересующей его теме.

— Кстати, хотел тебя кое о чём спросить, — произнёс Павел, отставив в сторону бокал и открыв ящик своего стола. Достав оттуда папку, он кинул её на стол. — Хотелось бы послушать, что ты скажешь об этом.

Нахмурившись, Роман сам поставил свой бокал и открыл папку. Внутри лежала стопка распечатанных фотографий. Немного поразмыслив и взглянув на них, он пришёл к выводу, что сняты они были рядом с частной клиникой, куда отвезли Князя и его женщину. Если быть совсем точным, то прямо у входа. На первой фотографии Александр стоял у дверей. Она особого интереса не представляла.

А вот вторая была уже куда более любопытной. На ней Рахманов стоял и говорил о чём-то с Браницким. На третьей уже садился к нему в машину. Судя по всему, по собственной воле. На четвёртой уезжал куда-то.

— Куда он с ним ездил? — спросил Роман, положив фотографии обратно на стол.

— В какую-то галерею, — отмахнулся Павел коротким ответом. — Куда важнее то, знает ли Браницкий, кто он такой?

— Думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос, — поморщился Рома.

— Вот именно, — кивнул Лазарев-старший, вновь беря бокал и делая короткий глоток. — И это проблема. Значительная проблема. Если Браницкий знает, кто он такой и кем был его отец, то может растрепать об этом всем вокруг просто от скуки. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет, и посмеяться.

— Ты преувеличиваешь…

— Так ли, Рома? — не согласился с ним отец. — То, что знают трое, считай, знают все. Маленькая тайна Рахманова постепенно превращается секрет Полишинеля. И только вопрос времени, когда она станет достаточно широким достоянием общественности для того, чтобы представлять для нас угрозу. Исходя из этого, я хочу спросить, как там у них дела?

— Нормально. Они сегодня добились затягивания процесса в свою пользу…

— Я не об этом тебя спросил, — перебил его отец.

Тут Роман уже не выдержал.

— А что ты хочешь, чтобы я тебе сказал? Или нет. Погоди. Давай я лучше прямо сейчас позвоню Рахманову и спрошу у него, не спит ли он с моей сестрой. Так, что ли? Хотя что я спрашиваю, конечно, так. А когда он ответит «нет», что мне делать? Спросить, чего так? Ты издеваешься?

Павел смотрел на него несколько секунд, после чего спокойно спросил:

— Ты закончил?

— Нет, — всё так же резко отозвался Роман. — С чего ты вообще взял, что они сойдутся? Или, по-твоему, Рахманов должен увидеть преимущества породниться с аристократкой и тут же броситься в наши объятия? Да он гордый, как волк. И такой же упёртый. Если я сейчас пойду и скажу ему об этом, он, скорее всего, пошлёт меня к чертям собачьим и просто уйдёт из компании…

— Значит, тебе стоит действовать умнее…

— Умнее было бы вообще не трогать его, — парировал Роман. — Ты даже не можешь гарантировать, что у него пробудилась полная сила…

— А мне и намёка на это будет достаточно. — Павел откинулся на спинку кресла. — Ты не задумывался, как ему так ловко удаётся заключать сделки там, где, казалось бы, это на первый взгляд почти невозможно?

— А ты не задумывался о том, что, возможно, он хороший адвокат? — спросил