сейчас очень неплохо друг с другом, только и всего. Ему с ней, а ей с ним. Любовь – это теория, а у них тут практическая работа.

И еще им немножко неудобно и немножко тревожно, ведь у их минивэна такие тонкие стенки. Но им на это, в общем, наплевать.

Мои парни смотрят на это с интересом.

– Поучаствуем, командир? – спрашивает Федор, самый дерзкий из наших.

– Отставить криминал, – говорю я.

– Ну блин…

«Предупреждение», – отмечаю я для себя. Кажется, Федор понимает. Не спорит, только стискивает зубы.

А действительно, что делать с этой парочкой? С одной стороны, очень любопытно досмотреть их фильм до конца. Пусть отомрут и продолжат. С другой стороны, нужно их проучить. Да так, чтобы и моим парням неповадно было. Ишь они, смотрят и не о том думают.

Хотя одно другому не мешает.

Я оглядываюсь вокруг. Мне в голову приходит интересная мысль. Веселая и эффектная.

Пара коротких беззвучных команд – и мои парни встают по обеим сторонам несчастного минивэна. Подхватывают его за пороги и колесные арки и поднимают. В гиперрежиме это проще простого. Теперь можно перенести автомобильчик на другую сторону набережной, вот туда, через гранитный поребрик, поближе к чугунной ограде. Там – спуск прямо к воде. Он устроен как будто специально для нас.

Мы выходим в реал. Минивэн на мягких колесах катится по гранитному пандусу и с шумом ныряет в воду. Это стоит посмотреть! Двое внутри оживают и начинают вопить, как резаные. Оба одновременно.

Как я и рассчитывал, машина не тонет сразу. Застревает у самого берега и понемногу наполняется водой. Сейчас эти пассажиры догадаются сдвинуть дверь и вылезут. Будет забавно. Вряд ли они успеют натянуть джинсы.

Так и есть. Не успели. На них только длинные мокрые футболки. Белые, длинные, с надписями «Love» и «Peace». Что-то из прошлого века. Или из позапрошлого.

– Писец, – читает Федор. – Писец вам пришел, дрищи волосатые. Погоняем их немножко?

– Отставить, – повторяю я. – Мы что, темныши?

У нас есть свой собственный рабочий сленг. Темнышами мы называем конченных Кромешных. Тех самых бедняг, которые влипли в туман и схватили большую дозу тьмы.

Днем их не отличить от обыкновенных гопников. Разве что глаза у них пустые и мертвые, ну так это у многих так. Зато ночью они чертовски опасные. Даже опаснее нас.

Темныши ненавидят нормальных людей. Нападают без предупреждения. У них нет ни жалости, ни страха, поэтому они бьются до конца. «Бьют, чтобы убить», – сказал бы доктор Флориан.

Хорошо еще, что они тупые и не слишком ловкие. Как зомби из фильмов ужасов. Если повезет, от них можно убежать – ну, например, на машине или даже на электросамокате.

Но эти студенты реально попали. Их ржавая скорлупка плавает кверху носом по каналу Грибоедова. А сами они остались на берегу – перепуганные, безоружные и вдобавок без штанов.

Что темныши делают с такими ребятами, страшно даже подумать.

Вот, кстати, они и появились. Кромешные. Сразу пятеро с разных сторон. Их привлекают человеческие голоса. Запах страха. На комендантский час им наплевать, а полиция их не ловит.

Да, их сразу пятеро взрослых – четверо мужиков и одна тетка, почему-то в красном спортивном костюме с белыми полосками. Наверно, торговка с закрытой Апрашки. Там у них, по словам тети Эллы, еще не кончились девяностые, а сейчас тренд вернулся.

Темныши приближаются. Судя по всему, все они отмечены уже довольно давно. Это видно по одежде. Кромешные не очень-то следят за своим внешним видом. Но если днем они похожи просто на бомжей, то ночью это настоящие монстры.

Вот баба в адидасе останавливается на мосту с грифонами, на самой середине. Принюхивается и вдруг начинает тихонько выть.

Четверо мужиков крадутся вдоль чугунной ограды. Они идут сгорбившись и скалят зубы, как павианы. Я раньше и представить не мог, что люди могут быть так похожи на обезьян. На таких обезьян, что вот только сейчас сбежали из зоопарка, и теперь от них не приходится ждать ничего хорошего.

Те двое студентов жмутся поближе к домам. Их длинные фигуры белеют в темноте. На их беду, все подворотни заперты. Дураков нет оставлять их на ночь открытыми. Скрыться им некуда, остается только бежать при свете фонарей в сторону Невского проспекта, без особой надежды победить Кромешных в скорости.

Кажется, они решаются. Выходят из тени. И тут же видят нас, темнейджеров.

Еще неясно, кто страшнее.

– Sorry, мы вас прервали, – говорю я, усмехаясь как можно наглее. – Можете продолжать.

Я стараюсь быть циничным. Гройль похвалил бы.

– Не бейте нас, – просит девушка. – Мы же ничего не делали… мы из Москвы на опен-эйр приехали, а тут у вас такое…

А сама прячется за своего парня. Тот молчит и смотрит на нас безумными глазами.

С них течет вода. Они зябко переминаются на гранитной плитке. Если они наступят босыми ногами в черный туман, то через десять минут сами станут Кромешными. Тьма не щадит никого, но больше любит беззащитных.

Между тем четверо тёмных подбираются к ним с разных сторон. Я понимаю, что им нужно. Слюни текут по их небритым подбородкам. Они в сотне шагов, но у них прекрасное зрение. Почти как наше.

Я тоже смотрю в упор на эту девчонку. В одной белой длинной прозрачной футболке она выглядит необычно. Я не могу читать ее мысли, но это и не надо. Надеюсь, и она не может читать мои.

Парень пытается обнимать ее. Типа он ее защищает. Он еще на что-то надеется.

Мне нужно быть жестким. На меня смотрит вся команда.

– Зачем вас бить, – говорю я. – Девушка поедет к нам в лагерь. Примерно тот же опен-эйр, только веселее. Ты поедешь?

– Мы вместе, – говорит она.

– Твой мокрый друг нам не нужен.

– Никуда она не пойдет, – это студент пытается спорить. – Мы вызовем полицию.

– Ты глубоко телефон спрятал? – глумится Федя.

– Я буду кричать, – обещает девушка.

– Начинай.

– Помогите, – зовет девушка в темноту. Но отзываются только Кромешные. Они начинают выть в четыре горла, гнусаво и жутко. И подходят все ближе.

– Мы не хотим здесь быть, – бормочет девушка в панике. – Отпустите нас. Мы уйдем. Мы сразу отсюда уедем. Мы обещаем…

– Ты его любишь? – спрашиваю я неожиданно для себя.

Вопрос немного не ко времени, я знаю. Но от ее ответа многое зависит. Почему? Просто я так решил.

– Да, – говорит она.

– Ты хочешь всегда быть с ним? – спрашиваю я.

Она кивает. Удивительно: она не врет. Я чувствую, когда врут.

– А ты? – обращаюсь я к