Все эти мысли пронеслись в голове у Киры буквально за одну минуту, и она похолодела от ужаса.

А ведь я и правда, как Иуда, поступаю. Ведь я прекрасно знаю, что шефу необходим референт, у него не было его целых пять месяцев. И сейчас у него очень много дел, которые нужно решать в срочном порядке. Без меня ему просто не справиться в данное время. Его жена наверняка в курсе всего, что творится в компании, и знает, что мой уход будет весьма болезненным ударом для шефа. Или у меня просто завышенное самомнение? Незаменимых людей не бывает, как известно.

Кира уловила оживление за столом и, прервав свои размышления, сосредоточилась на аудитории. Ей было интересно, что же они скажут о договоре. Члены совета вполголоса переговаривались между собой, но референт не заметила никакого волнения.

«Как странно, я бы на их месте уже забила тревогу. Посмотрим, что же будет дальше», – решила она подождать развязки и сосредоточилась на воробьях, которые сидели на подоконнике.

– Приступим к обсуждению, господа, – услышала Кира голос Ганшина. – Что вы можете сказать по поводу этого договора и какие будут мнения по его подписанию? Прошу вас, Виктор Петрович, начинайте вы.

– В целом договор достаточно прозрачен, он сулит хорошие перспективы по дальнейшему развитию, а следовательно, и хорошую прибыль. Я полностью доверяю нашим юристам, они ни разу нас не подводили, а посему я за подписание договора, – коротко сказал свое слово Виктор Петрович и поднял руку. Следом за ним по очереди руки подняли практически все члены совета, кивая головами в знак солидарности с только что сказанными словами. Воздержался только один член совета, и все взоры обратились в его сторону.

– Вас что-то смущает, Константин Иванович? – спросил его президент.

– Да, меня смущает, – резко ответил тот.

– И что именно?

– А то, уважаемый Илья Борисович, что слишком все шоколадно в этом договоре, – ответил пожилой седовласый мужчина. – Я уже немолодой человек, прожил большую жизнь и не привык верить красивым сказкам.

– У вас есть замечания по конкретным вопросам?

– Я вам уже ответил, что не доверяю таким договорам, по которым именно не возникает никаких вопросов, – ответил Константин Иванович, нервно покручивая карандаш в руках.

– Пункт четвертый, – одними губами шептала Кира. – Пункт четвертый, – снова повторяла она.

– Кира Эдуардовна, вы что-то хотели сказать? – как гром среди ясного неба прогремел голос Ганшина, и девушка невольно вздрогнула.

– Нет… то есть да… я не знаю, – залепетала референт, с испугом глядя на шефа.

– Так да или нет? – настойчиво спросил тот. – Если да, говорите, нечего там шептать себе под нос.

– Я вам уже пыталась сказать еще в Нью-Йорке, но вы почему-то не захотели меня выслушать, – снова еле слышно пролепетала она. – В договоре есть пункт четвертый, он… посмотрите его как следует. Может быть, вы просто не обратили внимания? Посмотрите…

– Я изучил все пункты договора практически наизусть, – строго проговорил Ганшин. – В том числе и пункт четвертый. Наша компания уже много лет работает на прибыль, а не на убытки. Потерять тридцать процентов нашей прибыли – это практически невозможно.

– А теоретически? – не сдалась Кира и нервно прикусила губу, увидев, какой многозначительный взгляд бросил на нее шеф.

– Что значит – теоретически? – не понял Ганшин.

– Теоретически – это значит на бумаге, – начала объяснять девушка. – Ведь ваши финансовые обороты фактически все отражены только на бумаге. Я имею в виду банковские счета. Ведь они в одну секунду могут исчезнуть, стоит только взломать код какому-нибудь хакеру. Я совсем недавно читала о таком случае как раз в американской газете. Фирма моментально стала банкротом, и, пока искали, куда делись эти деньги, на какие счета они переведены, другая компания, которая была их партнером, сразу же поглотила ее. А в вашем договоре как раз пункт четвертый… Должны учитываться форс-мажорные обстоятельства, но… Я, наверное, что-то неправильно понимаю или объясняю, извините меня, – совершенно запутавшись, сдалась Кира. – Просто у меня какие-то неприятные ассоциации, и я не могу объяснить почему. Еще раз извините, что вмешиваюсь, – пробормотала она и опустила голову, чтобы никто не увидел, как ее щеки снова залил предательский румянец.

– В нашей компании работает целый отдел, который занимается компьютерным обеспечением, – ухмыльнувшись, начал возражать Ганшин. – Среди сотрудников этого отдела, помимо программистов, ведающих нашей базой данных, также имеются и хакеры, можете в этом не сомневаться. У нас самые современные средства защиты. Наши коды невозможно взломать, это нонсенс.

– В наше время нет ничего невозможного, – подал голос тот самый седовласый господин, который проголосовал против договора. – Можете об этом спросить тех же хакеров. Ваш референт очень правильно указала нам на ошибку, которую мы, возможно, можем допустить.

– Что вы такое говорите, Константин Иванович? – нахмурился президент. – Если мы будем таким образом объяснять наше нежелание заключать выгодные договора, мы можем вообще остаться без зарубежных партнеров. Вы же прекрасно понимаете, что именно такой подход к делу может разорить нашу компанию, а не эфемерные предположения о потерях. За последние десять лет существования компании мы не потеряли даже одного процента, а не то что тридцать. Этот пункт – просто формальность, уверяю вас, и все это прекрасно понимают. В общем, так: шесть человек «за», только один «против», значит, договор принят единогласно, – выдал свой вердикт Ганшин. – Считаю совет закрытым до следующего раза, – резко закруглил он полемику.

– «Ловкий вор сделает так, что виноват будет сам хозяин», – услышала Кира арабскую речь и невольно вздрогнула. Как уже говорилось, она изучала арабский язык и прекрасно его понимала. Сейчас она услышала одну из арабских поговорок, которые собирала. Она посмотрела на человека, который очень тихо пробормотал эти слова, и снова вздрогнула. Она узнала того самого Юрия Седельникова, начальника юридического отдела, который однажды остановил ее на лестнице, чтобы познакомиться. Седельников тоже посмотрел на нее и, вяло улыбнувшись, кивнул головой в знак приветствия. Кира расплылась в натужно добродушной улыбке и, наклонившись к Седельникову, шепотом спросила:

– А что это вы только что сказали, на каком-то странном мелодичном языке?

– Это арабский язык, – тоже шепотом ответил юрист. – Правда, он красивый?

– Да, очень, – согласилась Кира. – А что же вы такое сказали? – повторила она свой вопрос.

– Это одно восточное пожелание: «Да пребудет в этом доме благоденствие», – нагло соврал Седельников.

– Красиво, – улыбнулась девушка. – А вы давно изучаете арабский язык?

– Я десять лет прожил в Египте, там и научился.

– Значит, вы его знаете в совершенстве?

– Абсолютно.

– Как здорово! – восхитилась Кира. – Редко встретишь человека, который владеет арабским. Все больше английский учат или французский, как я, например, – улыбнулась она. – Восточные языки – очень сложные.