– Привет, – сказала Дженни. – А я, знаешь, засиделась. Меня стены гнетут, я люблю простор или хотя бы поступательное движение куда-то вперед. Не могу сидеть на месте.

Молодой человек на покорителя чудовищ не походил. Как, впрочем, и на сантехника. И уж тем более на зверодушца. В джемпере и потрепанных джинсах он больше смахивал на студента – долговязого, нескладного, с длинными пальцами, всклокоченными русыми волосами и добрыми карими глазами. Узкое лицо. Немного наивная улыбка.

– Развлекаемся? Шумим? А здесь, между прочим, библиотека, – из-за колонны выдвинулся худой, как фонарный столб, великан. Тело его было составлено из жил, костей и мышц, обтянутых толстой кожей. Голова с хищно загнутым ястребиным носом. Янтарно-желтые глаза с круглыми зрачками. Костистые руки с крупными узловатыми суставами. Торчащие дыбом зеленовато-седые патлы.

Дженни скорее обрадовалась, чем испугалась. Это существо напомнило ей сразу и тех каменных троллей, которые встретились ей на Дороге Снов, когда она добыла имя Ласа, и Сморстабббрина, пока он еще не обрел облик дракона. Тогда это было страшно, но сейчас они казались добрыми знакомыми.

Мимир неторопливо опустил руку. На кончике желтого ногтя качался тяжелый замок, казавшийся игрушечным.

Тадеуш вдел его в ушко защелки и захлопнул. Соскочил. «Кошачья смерть» дернулась было, но Мимир уронил на нее тяжелую ладонь, и гримуар затих.

– Вот и все, – сказал Тадеуш.

– Ага, – кивнула Дженни. Она все разглядывала Мимира.

– Что? – буркнул тот.

– А вы библиотекарь, да?

– Архивариус… – шепнул зверодушец, но осекся, поймав гневный взгляд Мимира.

– Главный хранитель Большой библиотеки Башни Дождя, архивариус Мимир Младший, – провозгласил великан. – Ты пришла записываться в библиотеку, дитя?

– Нет, я заблудилась. Скажите, а у вас нет родственников в Норвегии?

Мимир опустился на корточки, приблизил циклопическое лицо.

– Где? – прогрохотал он.

– В Йотунхеймене, например?

Главный хранитель Большой библиотеки молчал, и Тадеуш, наблюдавший за этой сценой, вдруг уловил острым звериным чутьем, что архивариус в некотором смятении. Это было невозможно, но это было так.

– Когда-то я слышал это название, – сказал наконец Мимир. – Очень давно.

– Нет, значит, родственников? – погрустнела Дженни. – Я хотела спросить, не знаете ли вы одного ледяного дракона… то есть не совсем дракона, вернее, совсем не дракона. Его зовут Смор. Сморстабббрин.

Глаза Мимира сверкнули:

– Кто ты?

– Я Дженни Далфин, внучка Марко Франчелли, – сказала девушка. Ей нравился этот смешной библиотекарь. Он был добрый, хотя мало кто мог так сказать с первого взгляда. Потому что пускались опрометью в бегство, не тратя времени на второй. – Вы, наверное, деда не знаете…

– Я хорошо знаю Марко Франчелли, – сказал Мимир. Он внимательно разглядывал Дженни, и ей казалось, что великану хочется посадить ее на ладонь как пестрокрылую бабочку. – Значит, ты дочь Эдны Паркер.

– Вы и маму мою знали?!

– Не имел чести. Но я про нее много слышал. У тебя славная кровь, Дженни Далфин. Приходи как-нибудь, поговорим, – архивариус поднялся, вознес патлатую голову. – Друзья Смора – мои друзья.

– Ну, мы с ним не то чтобы друзья… – решила быть честной Дженни. – Скорее знакомые.

– Ты человек, ты видела его и осталась жива, – констатировал Мимир. – Значит, ты его друг.

Он величаво удалился.

– Вот уж, оказывается, повезло так повезло, – сказала Дженни. – Кто бы знал.

– Слушай, ты есть не хочешь? – спросил Тадеуш, который ровным счетом ничего не понимал и сгорал от любопытства. Дженни Далфин, юная девушка, похожая на скрытое лесное озеро – с мшистыми берегами, заросшими осокой и травами, с тишиной, туманом, курящимся над водой, а что там под водой, какая глубина, какие ключи бьют из земли – никто не ведает.

– Я спать хочу! – завопила Дженни. – Я с утра на ногах, валюсь от усталости.

– Так полетели домой, – Тадеуш вынул из кармана какую-то глиняную табличку с загадочными символами – словно пьяный гончар беспорядочно истыкал сырую глину зубилом, а потом обжег в печи. – Держись за меня и не отпускай.

– А это…

– …табличка-переноска, – объяснил зверодушец. – Чрезвычайно удобная штука.

Он с хрустом переломил табличку, и они исчезли в радужном пламени.

– Совет недоволен.

– Они всегда недовольны, Аббероэт. Старость никого не веселит.

– Не время смеяться, Юки. Талос требует заключения Марко под стражу. Совет склонен согласится.

– Это нелепо. Куда он исчезнет с Авалона без Лоцмана? Зачем его запирать дополнительно?

– Раньше я бы согласился. Но обстоятельства изменились… Его внучка сумела попасть на Авалон без Лоцмана. А значит, может и покинуть его вместе с Марко. Это все меняет. Авалон больше не в безопасности. А если учесть очень большую вероятность, что она Видящая, то ее также имеет смысл изолировать.

– Это абсолютно исключено. Нет никаких оснований…

– Угроза мирозданию – это недостаточное основание? Я начинаю думать, что Талос прав, подозревая твою личную заинтересованность в этой девочке.

– У Талоса паранойя. Страх перед темниками лишает его разума, отравляет воздух Авалона. Как он может так относиться к Дженни? Ведь она его единственная внучка.

– Ты же знаешь, что его это не заботит.

– И что же тогда?

– Совет будет голосовать.

– А Спящий?

– Артур молчит…

* * *

Дед бродил неизвестно где, она никак не могла показать ему эту загадочную фотографию. С утра Дженни просыпалась, находила бутерброд, стакан сока и пару жемчужин, чтобы перекусить у Сирены. А постель деда была уже застелена. Да ночевал ли этот бродяга вообще?

Ничего, придет ее время, он на все вопросы ответит. А пока она отправилась гулять. И сумела спуститься и выйти к подножию Башни! Без лифтов, своим путем, нашла сквозную лестницу до самого низа. Правда, Дженни не была уверена, что сможет вернуться обратно так же – в нескольких местах, куда приводило ее прихотливое течение путешествия, приходилось прыгать, потому что вместо лестницы пол обрывался двухметровой ступенькой. Или винтовая лестница теряла оборот, и Дженни приходилось на ощупь ползти по стене, опираясь на остатки камней, как на уцелевшие зубы во рту очень старого тролля.

«А все мое дурацкое правило – ни шагу назад», – подумала она. Но в данный момент это неважно. Выберется как-нибудь… Зато вид какой!