Свобода пояснила, что леса вокруг города чистые от бурелома. Зима суровая, а лес на дрова рубить нельзя, и потому сухостой собирают летом, но этот паренек начал заготовку дров с ранней весны.

– А кофе мы будем пить у меня дома, – решительно заявила Свобода. Выходя из кофейни, она потрепала парнишку по черным вихрам и, назвав его по имени, поблагодарила за раннюю очистку леса от хвороста. А тот, на секунду прильнув щекой к ее руке, видимо, за знак внимания к нему, как-то не по-детски, тихо произнес:

– Радость моему сердцу слова твои, Архитектор…

Свобода заметила, что возраст в Болгарии – святоуважаемое время для живущих людей. А этот парнишка Заслав – из очень древней и верной традициям семьи.

Несколько шагов от площади, и мы очутились в тесном лабиринте дворов. Прошли по зигзагообразной улочке шириной шага в три между каменными глухими заборами. Но и здесь она продолжила лекцию о старине города.

– Вот фасад, сохранился целиком, решетки деревянные. Каждый квартал – на холме. Речка журчит. И часто вот так здесь из века в век живет один род. А предметы, заборы, стены улиц, дома сделаны руками старого мастера. И все это и сегодня на месте, не потерявшее своего смысла в пользе людям…

Мы крутили головами, еле поспевая за пояснениями нашего влюбленного в свой отчий край гида. И вдруг ее окрик: «Стойте!».

– Эти стены двух соседей тянутся друг к другу, и в каждой стене с краю – по окошку. Как вы думаете – почему? Окошки для сплетен: соседка общается с соседкой…

Дом Свободы оказался весьма старым. Пересекая маленький дворик, утопавший в цветах, хозяйка повела нас на второй этаж. Под самой крышей – веранда с четырьмя дверьми: дом построен в виде креста. Такая конструкция сохранилась в самых старых здешних особняках. Внизу живут зимой, там и печка. На втором этаже – летние помещения. В главной комнате – сундук, старинный, с многовековой историей. В нем собраны вещи многих поколений предков – ковры-килимы, покрывала, разноцветные подушки из яркой парчи…

С гор повеяло мокрым снегом. И Влад, глубоко вздохнув запахи дома, с добрым чувством молвил:

– Пахнет старым деревом…

Уже потом, в Москве, готовя эти записки, я нашел заметки о визите в дом Свободы-Архитектора. Здесь были мысли, навеянные этим «случайным» визитом, с обобщениями, второпях набросанными на борту «Аквариуса».

Заметки автора. Прохлада древности… Мастер в этом доме отразил стиль своей жизни, психологию и экономику своего времени. И почему-то так случилось, что именно на дружеской болгарской земле вдруг прозреваешь: строя дом, человек оставляет на улице пред порогом кусочек свободной земли, места для «вежливости», чтобы можно было посторониться, пропустить телегу или соседа, горожанина, странника. И наконец, осознаешь: на окраине этого древнего города всему оставлено свое место – и чтобы на брусчатке после дождя грязи не было, и чтобы улицы стали ручейками в пору вешних вод, и чтобы порог твоего дома располагал к знакомству…

Уже приспособив эти заметки в текст рукописи, я вспомнил свое босоногое детство в Феодосии, куда на лето мы приезжали к деду. Там нас, пацанов, к морю выводила улочка у дома «певца моря» – великого художника Ивана Айвазовского. Улочка с брусчаткой имела небольшой уклон в сторону моря. Брусчатка?! Не потому ли она всегда была чистой и после дождя, и при ветре с гор или с моря?

В конце шестидесятых на улочку выходили три главных достопримечательности древнего города: дом-галерея-музей Айвазовского, краеведческий музей и музей-квартира Александра Грина, создателя романтической новеллы «Алые паруса» и целой страны ГринЛандии.

Редко бывал я в Феодосии после ухода деда из жизни, а он прожил девяносто два года и был однажды самым старым человеком в городе с двадцатью пятью веками истории. Где-то в конце семидесятых годов я «мою» улочку не узнал. И если овальные, полированные временем булыжники в прошлом жгли наши пятки, то теперь под ногами через подошвы обуви ноги чувствовали жар размягченного асфальта. И – мусор, который вместе с пылью ветер поднимал выше человеческого роста.

Так прелесть векового булыжника канула в вечность вместе с чистым горно-степным и морским воздухом.

…Стоян все чаще интриговал нас. Однажды он привел нас к бывшей площади Ленина, и мы спустились в подземный переход. Мы остановились в удивлении, словно попали в другие измерение: прекрасно сохранившаяся старинная кирпичная кладка, амфоры, статуи… Надписи поясняли, что при строительстве перехода найдены остатки древнего города Сердина, заложенного в XI веке до новой эры.

Как это было чудно, что слова были обращены непосредственно к пешеходам: мол, вы стоите на том уровне, на котором жил город тысячу пятьсот лет назад. А вот здесь предлагалось пройти через главные восточные ворота и идти мимо двух башен и крепостной стены, охранявших город до ХIV века.

И еще! При выходе современную плитку перехода сменили огромные плоские камни. Мы чуть было не прошли мимо, но замерли, когда Ольга воскликнула:

– Они стерты ногами тех самых древних горожан, римлян…

Уже наверху мы шли между внушительными административными зданиями и вдруг – котлован: раскопанная церковь Святого Георгия и вокруг фундаменты строений, следы улочек…

Из молчаливого созерцания нас вывел Стоян:

– Только археологи способны «расслоить эпохи» и показать, как, что и когда человеком было сделано. Не правда ли?

И он продолжил:

– Это снят еще один культурный слой… Но что важно, и это факт – София никогда не смещала своего центра. Ну, как в Москве – Кремль…

В центре Софии высится церковь все того же Святого Георгия. Ее базилика построена в IV веке в качестве римского общественного здания, а внутри – великолепная средневековая живопись, относящаяся уже к периоду Болгарского государства.

У нас на языке вертелся вопрос: как соседствует новое строительство с археологией? И вот мы снова в пригороде и не подозреваем, что под ногами лежит десятиметровый культурный слой.

Стоян указывает, что самые первые пласты, кажется, относятся к времени фракийцев – они первыми поселились здесь.

– Возможно, причиной для этого был местный горячий источник. Здесь на поверхности можно видеть, как в их трубах в стене старой турецкой бани и сейчас течет теплая вода, и люди приходят сюда с посудой.

Фыркнула Ольга, наша любимая торопыга:

– Из-за теплой воды построить город? Всего-то?

Не выдержал я, вспомнив Тбилиси:

– А знаешь ли ты, Ольга, что славный город с историей в тысячу пятьсот лет именно так и появился? Мы с моей женой Ниной провели там «медовый месяц» и целый год…

– Ну и что? – стала уже дразнить Ольга.

– А то! Название города состоит из двух слов: «тби» – тепло и «лиси» – вода.

– Одно верно, – вклинился в разговор Стоян, – главное – здесь тысячелетиями пересекались самые важные дороги. Не только внутри Балкан, но и пути из Европы в Азию, северных народов с южными…