Я накрыла мои вещи брезентом и, взяв с собой только рюкзак и опустевший мешок из-под еды, зашагала по тропе. В каком-то смысле мне казалось, что время пролетело быстро: уже настал десятый день моей жизни в лесу, и я шагаю домой. Но одновременно я испытывала ощущение, будто меня не было дома несколько месяцев. Я пыталась вспомнить, как выглядят мои близкие, гадала, как они отреагируют, когда увидят меня. Обрадуются ли они, увидев, что я жива и здорова, не высохла от голода, не превратилась в скелет и не изуродована медведем.

Когда я согласилась приходить домой каждые десять дней, я предполагала, что забегу туда всего на несколько минут, закину побольше еды в мешок и побегу обратно в мой лесной лагерь. Теперь же, гордо шагая по моей тропе и перейдя старую узкоколейку, я подумала: не провести ли мне дома весь день и, может, даже остаться на ночь.

Я сказала себе, что сделаю это исключительно ради семьи, чтобы они не чувствовали себя слишком несчастными из-за того, что я заскочила к ним всего на пару часов, как будто мне надоел мой дом. На самом же деле я сделала бы это ради самой себя: мне страшно хотелось вернуться домой.

Но как только я решила остаться на ночь, как меня начали одолевать сомнения. Вдруг они подумают, что я скучаю по дому. Может, им без меня даже лучше. Что, если их будет раздражать, что я вернулась домой и снова путаюсь у всех под ногами.

Я шагала через Хребет Детского Мизинчика, как вдруг увидела впереди на тропе какого-то человека. Это был Джейк Бун. Через плечо у него был перекинут рюкзак. Увидев, что он свернул с тропы, чтобы спуститься по склону, я окликнула его. Он даже вздрогнул от неожиданности.

– Зинни? Какого чёрта?

Я чуть не выпала в осадок при звуке человеческого голоса.

– Что ты здесь делаешь, Джейк?

– Вот чёрт!

– Ты шпионил за мной?

– Вот чёрт!

– Значит, всё же шпионил? Это ты принёс чашку, и мыло, и консервный нож, верно?

Да, не лучшее начало для разговора. Но как говорится, слово не воробей.

– Вот чёрт!

– Неужели ты не можешь сказать ничего другого, кроме «вот чёрт»? Догадываешься, как это выглядит, твоё шпионство?!

– Вот чё… Зинни, я бы не стал так говорить. Я лишь присматривал за тобой…

– За мной не нужно присматривать. – Почему эти слова слетали с моих губ? Часть меня была счастлива, что он хотел защитить меня, что он принёс мне вещи, которые я забыла дома, но другая часть пылала праведным гневом. Я хотела всё сделать сама. Мне это было очень нужно. Не знаю почему, но и это разозлило меня. Я снова набросилась на него. – А куда ты собрался сейчас?

– Вот чёрт. Вниз. Это короткий путь к старой грунтовой дороге, там я оставил грузовик.

– Ну, тогда иди. Кто тебе не даёт?

– Давай я тебя подвезу.

– Нет, спасибо. Я иду по тропе. Моей тропе.

– Ты упёртая, как камень, Зинни Тейлор. – Затем он чуть не сбил меня с ног, резко дёрнув меня к себе. Внезапно он показался мне таким высоким. Я почувствовала запах сосновой хвои на его рубашке, увидела, как по его шее стекают крошечные капельки пота.

Мой рот сам закрылся. Я была готова стоять так вечно. Я больше не заговорю, и время будет тянуться бесконечно. Джейк взял моё лицо в ладони, наклонился и поцеловал в губы. Да-да, прямо в губы. Я чуть не испарилась в атмосферу. Не успела я моргнуть, как он отступил назад и сказал:

– Я мог бы дать тебе кое-что, из-за чего с тобой точно случился бы припадок!

И пока я стояла там, как будто окаменев, он начал спускаться с холма.

Когда я пришла в себя, я была так растерянна, что не знала, что делать.

– Ты червяк! – крикнула я ему вслед. – Ты… ты… ты настоящий червяк!

Это надо же! Иногда я бываю дура дурой. Джейк никакой не червяк. Я очень надеялась, что он меня не услышал.

Я перешла Хребет Детского Мизинчика, пробежала по тропе через Воронью Лощину, прошла первый отрезок Девичьей Аллеи. Но выскочив на огороженный луг, где я до этого перерезала колючую проволоку и положила на землю камни, я замерла на месте, как вкопанная.

– Вот чёрт! – вырвалось у меня. Кто-то починил колючую проволоку и повесил на неё табличку с надписью: ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЁН!

Камни по-прежнему тянулись через весь луг, нигде никаких признаков присутствия людей или животных. Мои кусачки остались в лагере, за много миль отсюда. При желании можно было перелезть на ту сторону ограды, оттянув проволоку, но мне требовалось более надёжное решение. Придётся снова поработать кусачками. Вход запрещён? Владельцы явно не в курсе, что на дороги частная собственность не распространяется. Я, правда, не могла вспомнить, касалось ли это троп, или же я вообще выдумала этот закон, но в данный момент это представлялось мне малосущественным.

Дальше по тропе я осмотрела место, где нашла медальон и где позже спрятала кольцо. Ямка была по-прежнему пуста.

Я зашагала по тропе дальше и даже не заметила, как дошла до самого конца. Ой, что это передо мной? Ферма, как будто только что построенная лишь для того, чтобы я полюбовалась ею. Вы только посмотрите на вон тот большой замечательный сарай с комичными кривобокими дверями! А чего стоит эта зелёная трава, эти величественные деревья! А милый сердцу родительский дом посреди поляны и высокий дуб, склонившийся к окну моей спальни. Какой прекрасный пейзаж, великолепный миниатюрный мир!

Было ещё рано, и поэтому я остановилась возле ручья, чтобы поискать там Поука. Я выкопала несколько червяков, и, как будто в ответ на моё предложение, из-под нависшего над водой камня вылез Поук и нерешительно повернул ко мне голову. Я положила червей на листик и стала ждать. Дюйм за дюймом Поук полз к берегу, а за ним следовала другая черепаха, размером поменьше.

Я направилась к дому. Странно, отчего это я вдруг так занервничала, почему почувствовала себя здесь чужой? В доме было подозрительно тихо. Неужели они притаились и ждут меня? Неужели задумали какой-то сюрприз?

Я поднялась на крыльцо и вошла на кухню. Никого не видно, никого не слышно. Дверь в половину дяди Нейта была закрыта. Верхняя спальня моих родителей была пуста. Дверь в комнату мальчиков была открыта, все трое свернулись калачиком и крепко спали. Может, они притворяются? Я потрогала ногу Бена, торчавшую из-под одеяла. Он что-то пробормотал и дрыгнул ногой, словно стряхивал с себя муху. В моей комнате спали не только мои сёстры, но и ещё кто-то лежал в моей постели. На моей подушке покоилась растрёпанная грива каштановых волос.

Нет, не так я представляла себе возвращение домой!

Я присела на край кровати Бонни. Она открыла глаза и, сонно моргнув, сказала:

– А-а-а, привет!

– Где мама и папа? – спросила я.