Крис не теряется и откидывает руку Лейлы.

— Я не уйду.

В коридоре воцаряется глубокое молчание. Удивительно, но и другие теперь не спешит уходить. Некоторые открыто перешептываются, поддерживая решение Ивлевой.

— Мы не уйдем, — поддерживаю я подругу, понимая, что один в поле не воин. Тем более, раз историк в универе, он может реально, потом с нас три шкуры снять. О нем много слухов ходит, и если Арзоевой родители могут оплатить сессию, то нам никто ничего платить не будет.

— Белый пиджак решили надеть? — хмыкает Лейла.

— У нас будут проблемы, если он придет, — пытается достучаться Кристина.

На эту фразу Арзоева наклоняется и что-то шепчет на ухо Ивлевой, затем снова вслух задает вопрос:

— Ну так?

— Я уже сказала, — стоит на своем Крис.

— Народ, пошли, ничего не будет нам. Уже восемнадцатая минута пошла. Мы не нарушали, — Лейла машет всем рукой, и больше не говоря ни слова, уходит первая. За ней идут многие, но пару человек все-таки остаются. И мне уже кажется, мы не одни, однако потом и эти единицы скрываются за дверью, ведущую на лестницу.

Мы же обе молчим, стоя напротив дверей кабинета. Давно я не ощущала этого знакомого чувства “белой вороны”. И тут вдруг реально появляется историк, весь запыхавшийся, от нервов у него даже распечатки летят на пол.

— Прошу… — он поднимает свои документы, взгляд у него такой растерянный, шокированный немного. Правда, мужчина быстро берет все в руки и тихо хмыкнув, кивает в сторону кабинета. — Заходите.

И прежде, чем войти, я спрашиваю у подруги:

— А что тебе сказала Лейла?

— Что они объявят нам бойкот, — с усмешкой говорит она. — Детский сад какой-то.

Глава 23 — Даша

— Детский сад, говоришь? — поглядываю на Крис, пока она колотит кулаками в дверь кладовой.

Час назад нашей группе позвонила куратор, и сказала, что историк поставил всем прогул, а еще объявил о каком-то контрольном тесте, за не сдачу которого, он не допустит к экзаменам. Только поправочка — мне и Кристине поставил этот тест автоматом и освободил от него.

Девочки обозлились. Хотя я их тоже понимаю, если бы мы все вместе ушли, то проблем вероятно и не было бы. С другой стороны, кто знает, может историк устроил бы что-то похлеще, если конечно, он имеет право с учетом правила “пятнадцать минут”. Как итог, несколько представительниц женского пола, подхватили нас с Ивлевой под руки, когда мы вышли в пустой коридор первого этажа, и затолкали в подсобку, уж откуда у них ключи от нее, не знаю. Выключили свет и закрыли дверь на замок.

Все это, конечно, в студенческом возрасте выглядит дико, но эта Лейла, у нее будто недозрелый пубертатный период. И ведь не одна она все замыслила, тот парень белобрысый, который первым начал всех подстегивать, подключился и помог ей.

— Да она в конец офигела! — возмущается Кристина, пытаясь, дозвонится до сестры.

— Когда я училась в балетном училище, у нас было похлеще, — вздохнув, с грустью произношу я.

— Над тобой издевались? — удивляется она.

— Ну… скорее учителя, там в целом… такая себе обстановочка, — я отмахиваюсь от допросов, в конце концов, у нас не принято рассказывать всем вокруг, какой зверинец творится в мире балета.

— Жесть… этот мир сошел с ума. Просто жесть, — Кристина усаживается на пол, облокотившись о стену. Она подсвечивает телефоном маленькую комнатушку, обреченно поглядывая, как ее сестра оставляет не отвеченными исходящие. — Тебе есть, кому позвонить?

— Мне?

— Ну да. Друг, брат, подруга, не знаю, преподы. Я не очень хочу тут тусоваться до утра.

Прикусываю губу, даже не представляя как вслух сказать, что искать мне помощи не от кого. И вдруг, словно мои мысли перенеслись по воздуху, мобильный начинает вибрировать, а на экране отображается имя Глеба. Я вздрагиваю, не сразу веря своим глазам, потом провожу пальцем и подношу трубку к уху.

— Але, — говорю еле слышно, а сама на Крис поглядываю. Вижу в ее глазах надежду и понимаю, что не могу подвести, как бы постыдно не звучало просить о помощи Гордеева. Да и не факт, конечно, что он кинется помогать. Может его лимит добрых дел уже исчерпал себя.

— У нас репетиция, ты забыла? — без всяких приветствий огорошивает он.

— Я помню, но… — мямлю, облизывая от волнения губы.

— Что “но”? Только не говори, что свидание с господином Нестеровым превыше всего? — в его голосе звучат такой яд и раздражение, словно Глеб говорит о своем давнем враге.

— Да причем тут Артем? — неожиданно для себя, прикрываю.

— А какого черта, ты его поставила важнее всех?

— Меня вообще-то в подсобке заперли! Понятно? Хотя куда уж тебе до понимания обычных смертных! — на этой ноте я резко убираю телефон и от уха и сбрасываю вызов. Сердце колотится в груди, кулаки сжимаются. Не понимаю, почему я так завелась, что вообще между нами с ним происходит в последнее время.

И только планирую убрать мобильный в карман, как он снова начинает вибрировать. Опять Глеб. Раз звонит. Два. Три. Звонки приходят без остановок.

— Может, ответишь? — озвучивает мои мысли вслух Крис.

Нехотя, я все-таки принимаю вызов.

— Что? — бурчу в трубку.

— Кто тебя запер? Где? — тут же сходу закидывает вопросами Глеб. И тон у него больше не раздражительный, а наоборот какой-то заботливый, тревожный. Какие-то американские горки, ей богу. И я бы может, взбрыкнула, но ситуация такая, помощь лишней не будет.

— Девочки, на нашем факультете. — Чуть мягче отвечаю ему.

— Что? Су… — он осекается, будто хотел выругаться. — Сейчас приду.

Перевожу взгляд на Крис, она заинтересованно поглядывает на меня, но ничего не спрашивает. Мне становится немного неудобно, да и в целом, не представляю, как вообще объяснить то, что произойдет дальше. Глеб Гордеев — звезда нашего универа. О нем и его двух друзьях разве что немой не говорит. Даже наши девочки иногда перешептываются про них, отмечая, кто из парней кому приглянулся.

Облокачиваюсь о стену, молча разглядывая крупинки пыли в свете фонаря: они медленно кружат в воздухе, оседая на пол и инвентарь для уборки. Пульс так громко ухает, что я начинаю переживать, не слышит ли его Кристина. А когда замок щелкает, у меня и вовсе перехватывает дыхание.

Свет вмиг заливает полностью темное подсобное помещение, заставив немного поморщится. И я вместо того, чтобы смотреть на Глеба, который стоит на пороге, поглядываю на Крис. Глаза ее расширяются от удивления с каждой секундой, а уж когда рядом с Гордеевым вырастает фигура Руслана Соболева, состояния шок-контента увеличивается в