они застывают, совершенно неподвижные, напряженно сжимающие в руках смартфоны или вилки, поднесенные ко рту. Как будто ученики превратились в окаменелости, как будто стена перед залом остановилась, закрытая, заполненная чем-то другим.

Ученики ничего не заметят, они ощутят это как одно мгновение скучного школьного дня, далеко, где-то за пятнами цвета. Без их ведома здесь, у нас в группе, время делится пополам. Они застряли там, как креветки и горох в заливном, а мы открыли пространство между двумя секундами, где мы владеем столовой, где мы можем переделать ее в собственное заведение.

Здесь, глубоко вне времени, пространство темнее, и столики в столовой составлены вместе в один длинный, накрытый обеденный стол. Скрип ножек стульев, светская беседа и смех доносятся из угла в угол, нас здесь около пятнадцати. Стульев за столом больше, чем женщин, но начинают приходить новые. Большинство из них старше школьного возраста и не одеты в форму. Некоторые уже были здесь, как и мы, замаскированные под учениц.

На заднем плане слышно начало звонка, вызывающего учеников на следующий урок, но в промежутке между секундами время остановилось, и эта слабая прелюдия остается кружиться в воздухе, пока нам и нашим гостям подается обед. Наша еда не упакована порциями, а разложена на больших блюдах. Все, что подается, мягкое и желеобразное, все представляет собой разные размеры, высоту, ширину, длину, время, желатин.

– Еще заливное, – говорю я. Это был пароль для встречи: заливное.

Посреди стола дрожит огромное заливное, менее застывшее, чем то, которое заказала Венке. По консистенции оно напоминает рукотворного моллюска. Вокруг стоят другие блюда с мягкой, гладкой едой: гороховое рагу, желе, вареные яйца, мягкие пудинги и чизкейки, лютефиск[61] и соус для пасты, плавающий в масле, но без спагетти. Еда сервирована щедро, чуть не падает со стола.

Гости, которые уже не школьницы, а девушки и женщины всех возрастов и форм, начинают есть. Мы возбуждены и больше озабочены разговором, чем едой. Еда покачивается на вилках в такт разговорам, мы ведь находимся в немного нестабильном пространстве между временными зонами, где вещи немного менее связаны друг с другом, и все более плавно, чем в обычной реальности.

– Где спагетти? – спрашивает девушка помоложе. Никто не знает, подадут ли спагетти или где они находятся.

– Черт, – говорю я. Никто не отвечает, все продолжают оживленно беседовать в группах, но мы знаем, что сейчас должно случиться.

В комнату входит новая, другая фигура, возможно, она уже была здесь какое-то время, так как некоторые смотрят вверх, играют и балуются за столом, так что хрупкая посуда с едой содрогается. Фигура одета в черное. Гости на какое-то время застывают, а еда исчезает сама по себе, независимо от их движений.

Это существо выглядит как смесь священника и демона. Новоприбывший сначала стоит в углу, потом одна из пожилых женщин встает из-за стола и приглашает его сесть на один из пустых стульев. Существо вежливо опускается на стул, кладет себе на тарелку заливное, но не ест. Наверно, собирается принять участие в разговоре.

Постепенно беседы между гостями возобновляются. Снова спрашивают про спагетти, и снова никто ничего не знает.

Появляются еще несколько незнакомцев, и всех приглашают к столу. В них есть классические черты демонов, такие как плащ и макияж, некоторые размером со школьника, другие настолько велики, что едва могут сидеть на стуле, не свешиваясь на пол, они смотрят между ног, чтобы удержать баланс. Кажется, они мужского пола. Один из них полностью скрыт своим плащом. Демоны вступают в разговор и сначала раздражают, как будто они говорят на старомодном медленном диалекте, но разговоры продолжаются, когда они начинают рассказывать о подземном мире, из которого они происходят.

Один из демонов немного приоткрывает плащ на животе, чтобы удобнее было жестикулировать, и девушка, которая спрашивала о спагетти, видит, что там внутри болтается макаронина. Она хватает ее и начинает всасывать. Венке хлопает в ладоши. Кожа трясется с каждым хлопком.

Девушка всасывает все больше и больше спагетти. Все тело и голова демона оказываются из спагетти, и он медленно начинает распадаться. В итоге на стуле остается только плащ. Девушка пожирает последнюю нитку макарон и продолжает с удовольствием есть другую еду, оставшуюся на тарелке. Как будто спагетти из демона не были настоящей едой, а удовлетворяли другую потребность.

Остальные гости начинают приглядываться к новичкам. Те встревожены и пытаются собраться вместе и сбежать. Мы начинаем находить кусочки еды на телах демонов и медленно поедаем их всех на празднике обжорства, который все больше и больше становится похожим на драку. Демоны сделаны из лакрицы и шоколадной стружки, имбирного пряника и сельдерея, топинамбура, коктейльных ягод и колец ананаса.

Я осматриваю демона, голова которого спрятана под плащом, медленно протягиваю руку к капюшону и снимаю его. Под тканью появляется лицо, а может быть, маска, похожая на лицехвата, нарисованного Гигером для фильмов про Чужого. Я аккуратно погружаю в него зубы, он мягкий и немного вязкий. Слышу слабый визг внутри и откусываю свой первый кусочек демона. Во рту он ощущается как каша или что-то вроде миндального пудинга. Венке, Тереза и еще несколько человек встают, подходят ко мне и вместе кусают, глотают и облизываются. Под маской скрывается наполовину готовое кричащее лицо, сделанное из застывшего шоколадного соуса. Мы едим и его. Некоторые обмакивают в соус пальцы, клубнику или кольцо ананаса, пока я облизываю и обсасываю лицо, чувствую, как оно скользит в мой живот, как длинное теплое щупальце.

Теперь все демоны съедены. Вот и все.

Тереза сидит на полу под столом, она нашла последний десерт, марципановую колбасу, которую мы делим и раздаем всем за столом. Мы наслаждаемся ею медленно, мы уже сыты и довольны.

Одна из нас берет три нитки спагетти, оставшиеся на блюде, и формирует из них круги, похожие на трех змей, кусающих себя за хвост. Три кольца с частичным перекрытием наложены друг на друга, как будто это три оккультных олимпийских кольца, мы тоже так пересекаемся руками и ногами и шоколадным соусом, разделенным между нами.

Мы дремлем на стульях и на полу. Я обмакиваю руку в пятно шоколадного соуса на сиденье стула и рисую фигурки на чехле сиденья. Венке достает два пакета и встает в конце стола. Из одного пакета она достает красные резиновые перчатки, надевает их, а потом протягивает руку к сумке. Рука роется в ней. Остальные садятся и смотрят. Некоторые начинают хихикать. Венке вытаскивает руку в перчатке. В кулаке у нее что-то коричневое и мягкое. Это еще еда,