– То есть?

– Понимаешь, наша нация имеет свои отличительные анатомические признаки. Я, например, легко их угадываю. Наверное, даже под гримом. Это для русских мы все – кавказцы, а я, особенно здесь, азербайджанца ни с кем не спутаю. Я заговорил с ним на родном языке. Он отвечал по-русски. Но я же видел, что он понял! Думаю, забыл язык отцов, чтобы ответить. А он сказал, что русский! Вах! Хочет человек быть русским – пусть будет! Я только присмотрелся к нему внимательно. Волосы крашеные, на лице ни единой морщинки. Так не бывает! Далеко нынче пластическая хирургия шагнула. И доступна стала всем. Я тогда в этом ничего подозрительного не нашел: мужчины все больше стали к врачам обращаться, хочется быть вечно молодыми. И скрывают потом это сильнее, чем любая женщина! Но, если вы это фото на улице станете показывать, то из десяти десять его не признают. Кроме разве что близких.

– Да-да, – посетовал Гера, – близкие были, да сплыли!

– Спасибо тебе, Али! Зоркий глаз и недюжинный ум...

– Сергей Михайлович, подождите, тут ведь такое дело... Этот, с фотографии, красивый мужчина был, сидел в одиночестве, одна наша работница весьма им заинтересовалась. Разговаривали. Вообще, такое у нас не поощряется, но если знакомство никак не вредит рабочему процессу и, так сказать, уходит за пределы ресторана... Кто же станет мешать свободной женщине общаться с мужчинами у себя дома?

– Господи, Али! – Талеев чуть не кричал. – Что же ты молчал до сих пор?!

– Я взвешивал, – спокойно ответил директор.

– Надо найти эту вашу работницу. Надо...

– Никого не надо искать. Она встречала вас у входа, Сергей Михайлович.

Редин руками изобразил солидную грудь администраторши, и Алиев кивнул.

– Хотите, чтобы я с ней поговорил?

Редин переглянулся с Талеевым и сказал:

– Не то чтобы поговорил, а в спокойной обстановке, в отдельном кабинете подготовил ее, так сказать, к нашему ответственному разговору. Только никаких угроз или страшилок!

– Вай-вай, Сергей Михайлович! Неужели вы стали сомневаться в моем умении договариваться с женщинами?! Это после того, как я желторотым бакинским юнцом сумел уговорить самую завидную невесту Северодвинска?

– Беру назад свои необдуманные слова. Мы с другом посидим пока здесь, ладно?

– Конечно! Я распоряжусь принести вам выпить и закусить.

– Только не закусить, – в один голос воскликнули друзья.

– Эй, отличный фрукт никогда не бывает лишним.

Алиев поднялся и вышел из кабинета.

– А он правду говорил насчет своей невесты?

– Гера, Али никогда не врет. Иногда приукрашивает, но не в этом случае. На то время папа невесты заведовал всем городским пищеторгом.

– А что ты думаешь об этой администраторше?

– Стопроцентное попадание в офицерскую «сферу»! Здесь у Азера работало подсознание. По большому счету он и в ресторан-то пришел для этого. Возможно, даже не отдавая себе отчета. А дальше – просто идеальный вариант. Как там у классика? «Знойная женщина, мечта поэта!» Немолода, ухоженна, симпатична, с несомненными «выдающимися достоинствами», наверняка не замужем, обеспечена, с хорошей квартирой... Десятой доли таких «богатств» хватит, чтобы офицер «сделал стойку».

Они еще немного порассуждали на тему «богатств» и «достоинств», попивая терпкое грузинское вино и закусывая бархатистыми персиками.

– А знаешь, Гера, сколько в этом ресторане я съел апельсинов? Думаю, не меньше центнера! Да-да, не удивляйся, время такое было. Антиалкогольная кампания, понимаешь. В ресторане на нос не более 100 граммов водки! А как же остальные 500, 600, 700?.. Дебет с кредитом в официантском счете должен был сходиться до копеечки. Вот и стал какой-то шутник отпускаемую из-под полы водку записывать апельсинами. Представляешь счет офицера: полкило апельсинов, килограмм, еще полтора. Шутка была замечательной: в то время апельсинов в городе не бывало даже поштучно на Новый год! Зато все офицеры «витаминизировались» года полтора...

Дверь кабинета распахнулась, и вошел Алиев. Особой радости он не выказывал.

– Немножко заморочка, однако, – с наигранным акцентом возвестил он, потом присел за стол и отхлебнул вина. – Но не смертельно. Придется вам свой разговор с ней строить по другому плану. Не сложилось у нее ничего с вашим клиентом. Но, – сказал Али обнадеживающе и воздел к потолку указательный палец, – в дело вступила какая-то ее дальняя подруга. Я не стал ничего уточнять, сами по ходу сориентируетесь. Важно, что она готова с вами откровенно побеседовать.

– Да большего нам и не надо, уважаемый Али!

– Третья дверь отсюда справа по коридору. Вам никто не помешает.

– Спасибо.

– Вай! Рано спасибо: ужин еще не закончен.

Друзья вышли в коридор.

* * *

Женщина действительно была откровенна и не скрывала никаких подробностей. Ей понравился красивый обходительный клиент. Он дождался ее после закрытия заведения и проводил до дома. Она пригласила его на кофе... Утром был выходной, и Руслану – так представился новый знакомый – никуда не надо было уходить. В середине дня к ней заглянула подруга и пригласила вечером на свой день рождения. Конечно, она пошла с новым знакомым. В итоге знакомый остался у подруги, а она – одна дома, до смерти обиженная на эту подколодную змеюку. И все! Подруги у нее больше нет, с Русланом тоже ни разу не виделась. И не хочет!

По фотографиям она его уверенно не опознала. Вроде похож, а может, не он... Ну ничего не рассказывал! Может, военный? Стрижка у него короткая, и манеры...

Подозрительного? Ничего.

Да, конечно, адрес могу дать. Эта бывшая подруга – заведующая ателье «Элегант», живет в районе новостроек.

Конечно, в другое время за квартирой заведующей «Элеганта» установили бы регулярное визуальное наблюдение; быстро выяснили, кто там проживает, кто посещает. Аналогичную слежку организовали бы на работе. Взяли на прослушку телефоны, установили «жучок» в личном автомобиле...

Некогда! Перевалило за полночь. Начинались четвертые сутки. Только бы это был он!

Автобус с группой захвата и местной следственной бригадой ожидал их перед входом в ресторан. Ужин был скомкан. Редин кое-как извинился перед Алиевым, пообещав на днях все повторить. Да-да, с еще большим размахом. Только не надо провожать!

Дом оказался новым, без черных ходов и наружных пожарных лестниц. Этаж шестой, выпрыгнуть нереально. До крыши еще три этажа гладкой стены и застекленных лоджий.

Хозяйка квартиры не спала и подошла к двери после первого звонка. Никаких посторонних звуков за дверью слышно не было. Замки открылись сразу, едва последовало стандартное: «Откройте, милиция!»

В двухкомнатной «распашонке», кроме молодой женщины лет тридцати с небольшим, никого не оказалось. Хозяйка была удивлена, встревожена, но никак не испугана. Она лишь пару часов назад приехала домой: в Холмогорах – это километров сто отсюда – скончалась ее престарелая родственница, родная сестра бабушки. Ей позвонили еще позавчера вечером, и она выехала на похороны. Хоронили вчера, потом поминки... Она переночевала там еще одну ночь: не садиться же за руль машины в таком состоянии. Вот только сегодня к вечеру вернулась. Спешить ей было некуда, на работе дали трое суток отгула.