Первый же приказ барона Врангеля, назначенного командующим Добровольческой армией после неудачи В.З. Май-Маевского на московском направлении в октябре 1919 года, был полон патетики: «Славные войска Добровольческой армии! Враг напрягает все силы, стремясь вырвать победу из ваших рук. Волна красной нечисти готовится вновь залить освобожденные вами города и села. Смерть, разорение и позор грозят населению… Ограждая честь и достоинство армии, я беспощадно подавлю темные силы…»

Пропаганде в колчаковской администрации уделяли достойное внимание – существовал «Отдел печати при канцелярии омского правительства», состоящий из «Российского телеграфного агентства», «Пресс-бюро», «Бюро иностранной информации». Будучи передан весной 1919 года частному акционерному объединению «Русское общество печатного дела», он продолжил свою деятельность, занимаясь в том числе изготовлением фальшивых номеров большевистских газет: «Правды», «Бедноты», красноармейских газет, фальшивых декретов советской власти. В этих сфабрикованных материалах рассказывалось о поголовных зверствах большевиков, о подготовке большевиками грядущей Варфоломеевской ночи – поголовной резне буржуазии в Петрограде в ночь на 10 ноября 1918 г., о состоявшемся аресте Ленина Троцким. Одной из самых обсуждаемых и зловещих тем была подготовка большевиками национализации женщин в России.

Разбирая военную риторику Гражданской войны, можно отметить, что советскому полководцу нужно было быть не только (и не всегда) выдающимся профессионалом военного дела, прославленным своими победами. Необходимо было и показывать близость к революционным воинам, произнося перед ними громкие речи со звонкими политическими фразами, демонстрирующими в первую очередь единство целей.

Кроме того, красным командирам требовалось бороться с вражеской пропагандой – дабы сохранить контроль над своими войсками, часть из которых представляла собой добровольцев, насильно мобилизованных, и плохо обученное военному делу ополчение, среди которых были и представители малых народов.

Если сравнить между собой речи красных и белых военачальников, то в части из них, невзирая на противоположные политические взгляды, можно найти похожие лозунги и выражения, менялся только цвет «нечисти», подлежащей подавлению и изгнанию.

Характерным парадоксом Гражданской войны было и то, что противоборствовавшие силы часто пели одни и те же песни, меняя только часть слов в соответствии с собственной идеологией. Многие и не подозревали о том, что это не только «их песня». Миллионы советских людей слушали и сами пели «Смело мы в бой пойдем за власть Советов», «По долинам и по взгорьям», «Белой акации гроздья душистые», не подозревая о том, что первоначально в песнях были совсем другие слова: «Смело мы в бой пойдем / За Русь Святую!»… Есть версия, что так любимая большевиками «Вы жертвою пали» впервые прозвучала на похоронах генерал-адъютанта Карла Ивановича Бистрома, скончавшегося в 1838 году от старых ран.

Валерий Шамбаров в книге «Песни царской России, плененные большевиками» пишет: «Первую мировую русский народ встретил с единодушным подъемом. По всем городам проходили патриотические манифестации. Санкт-Петербург был переименован в Петроград – государство символически открещивалось от всего «немецкого», даже в названиях. В России на время войны объявлялся «сухой закон», и люди восприняли его с полным пониманием. А война тогда называлась не мировой (и уж конечно – не Первой мировой). Этот термин утвердился значительно позже. В народе ее называли германской, а официально – Великой войной. А поскольку опасность нависла над самим Отечеством и война началась при общей народной поддержке, то привилось другое наименование – Вторая Отечественная».

В годы Гражданской войны в Красной армии была нехватка новых революционных песен, и поэтому начались переделки песен, исполнявшихся по ту сторону. Из текстов были убраны упоминания царя, православия и других символов императорской России, и вместо них появились новые революционные символы и вожди. При этом настоящие авторы музыки и первоначального текста оказывались забытыми. Так, по словам Шамбарова, «мешанина советских переделок, плагиатов и всевозможных обработок порой приводила и к курьезам. Один из них касается песни «Белой акации гроздья душистые». Впервые она была опубликована в 1902 году в серии «Цыганские ночи» без указания авторов слов и музыки. В дальнейшем произведение публиковалось как «известный цыганский романс» в редакции Вари Паниной и в музыкальной обработке А.М. Зорина, но по-прежнему осталось безымянным. В настоящее время исследователи предполагают, что слова написал А.А. Пугачев, которому принадлежат более трех десятков романсов на музыку русских и зарубежных композиторов…»

Этот романс исполняли многие известные певцы и певицы дореволюционной России: Варя Панина, Мария Эмская, братья Садовниковы, он был неоднократно издан на грампластинках, звучал в русских окопах в годы Первой мировой войны. А особую любовь он приобрел у белогвардейцев. Романс согревал сердца, как отголосок мирной жизни, еще не перевернутой и не исковерканной. Возможно, играло роль и созвучие – акация белая, и армия белая. Нуждаясь в новых патриотических песнях, большевики занялись переделкой песен своих противников, безжалостно выкидывая прежние слова. Так появились многие советские патриотические песни. «Ну а переделки русского фольклора вообще были поставлены на поток. Особенно повезло в данном отношении «Маршу Сибирских стрелков». Его использовали все подряд. Сибиряки-колчаковцы пели его в первозданном виде, на слова Гиляровского, только в конце добавляли пару куплетов». Дополнительную известность принесло и то, что под мелодию «Белой акации» подстроили один из вариантов «гимна» Добровольческой армии «Слышали, братья», – очевидно, доработав слова под размер романса.

Столь распространенную песню не могли обойти вниманием и красные – переделали в революционную песню, начинавшуюся следующей строкой: «Ленин и Троцкий, вожди пролетарские…» Если бы в тексте фигурировал один Ленин, то песня, наверное, так и вошла бы в советский концертный репертуар. Но с Троцким она имела право на существование только до 1924 года.

С румынского фронта на Дон к Корнилову под командованием Михаила Дроздовского двинулись офицеры и солдаты. Тогда и был сочинен дроздовский марш. «В 1919 году, после взятия Харькова, командир Дроздовской дивизии полковник Антон Васильевич Туркул передал песню для доработки профессиональному композитору Дмитрию Яковлевичу Покрассу. Возможно, как раз тогда к ней добавился припев: