Общая беседа всегда начиналась с еды — как лучше испечь торт, где купить хороший европейский хлеб, и все в таком духе. Затем разговор переходил на детей — где купить хорошую школьную форму или теннисную ракетку, кто самый лучший учитель в школе, что выбрать для музыкальных занятий: пианино или скрипку. Эти темы меня не смущали — я хорошо готовила и читала множество журналов, так что всегда могла внести в разговор посильную лепту. Но когда дамы начинали обсуждать свой досуг, я немедленно замолкала. Все они активно занимались теннисом и были членами гольф-клубов, куда отправлялись со своими мужьями по выходным. В будни же они увлекались икебаной, учились играть на сямисэне или кото[10]и ходили на представления театра Кабуки. Я же не играла ни на каких инструментах, не была членом клуба, никогда не ходила в театр Кабуки и не выезжала по выходным в парк «Киба», чтобы помахать там клюшкой.

В нашей жизни бывают моменты, когда мы словно стоим на перекрестке. Мы делаем выбор, и дорога наша вдруг идет в другую сторону. Но поскольку жизненный путь подобен блужданию по лесу, мы не догадываемся, что поменяли направление — ведь в лесу нет дорог. Если бы в тот день я была занята или заболел кто-нибудь из детей — скорее всего Акира, он был послабей здоровьем, — я бы не пошла в школу и не согласилась участвовать в этом проклятом обеде. Только гораздо позже я поняла, какую цену мне пришлось заплатить за одно короткое слово, с такой готовностью произнесенное в тот злосчастный день.

Тот французский ресторан назывался «Очарование», хотя шеф-поваром там был японец. В журнале «Катейгахо», самом дорогом и модном в то время, напечатали статью о французской кухне, которую успешно осваивали японские повара. Там особенно хвалили «Очарование», потому что его шеф прошлым летом получил какую-то там награду во Франции. Ресторан стал страшно популярен, и, чтобы попасть туда, люди заказывали места заранее, иногда за несколько месяцев. Однако госпожа Окада, у которой везде и всюду были связи, сумела заказать столик на четверых, потому что они с мужем играли в гольф с владельцем дома, где находился ресторан. С торжеством во взгляде она поведала нам об этой удаче, особо подчеркнув весомость своих связей. Столик был заказан на конец мая. Я не пользовалась симпатией госпожи Окада и поэтому старалась держаться от нее подальше. О том, что я могу войти в число избранных, даже не мечтала.

Когда меня все же пригласили, я была неимоверно удивлена.

— Пожалуйста, не говорите ничего остальным, — предупредила меня госпожа Танабе, давая понять, что мне делают одолжение. — Вы же понимаете, мне пришлось выдержать целый бой, сражаясь за вас. Но я сумела уговорить госпожу Окада, предложив, чтобы четвертую даму она выбирала сама.

Я стала прикидывать, кто же будет четвертой. Хорошо бы добрая госпожа Саяко Ватанабе. Но здравый смысл подсказывал мне, что скорее всего это будет госпожа Кобаяси — ведь она невестка внучатого племянника тетки императора и к тому же очень богата.

— Большое спасибо. Я вам очень обязана, — кротко произнесла я.

— Не за что, — с довольным видом произнесла госпожа Танабе. — И вот еще что. У меня есть знакомая женщина, она живет рядом с нами, которая прекрасно разбирается в старинных обычаях. Она поможет нам с вами облачиться в кимоно и правильно уложить волосы. Если вы, конечно, не возражаете. — Она взволнованно сжала мне руку. — Прошу вас, соглашайтесь. Так забавно будет одеваться вместе.

Ну как я могла устоять? Даже самый жестокосердный человек не смог бы отказать в такой просьбе.

Столик был заказан на 29 мая, так что ждать надо было почти семь недель. Получив приглашение, я уже не могла думать ни о чем другом. Интересно, как выглядит шикарный французский ресторан? Во что будет одета публика? Я никогда не пробовала настоящих французских блюд. Понравятся ли они мне? Я воображала большой белый зал с французскими окнами и роскошной хрустальной люстрой. На столе у нас будут белые розы. Мы чудесно проведем время и станем лучшими подругами.

Но как-то утром, когда я открыла глаза, меня вдруг пронзила ужасная мысль. У меня ведь нет кимоно. Ни одного.

Обычно японская девочка наследует несколько тщательно сохраненных кимоно своей матери, получает новое на свое двадцатилетие и еще одно на свадьбу. В течение жизни она приобретает еще несколько и все это передает потом своей дочери. Но я от матери ничего не получила. Все свои кимоно, кимоно гейши, она носила на работе. Свадьбы моей она не одобрила, поэтому мне пришлось взять кимоно напрокат. Сейчас я с сожалением вспоминала о тех полутора миллионах, которые она подарила мне в тот свой единственный визит: ну почему я их не сохранила или не отдала мужу, вместо того чтобы бездарно истратить на дизайнерскую уцененку? Может быть, снова взять кимоно напрокат? Но я быстро отвергла эту мысль. Взятые напрокат кимоно можно моментально узнать по запаху, не говоря уже о маленьком красном ярлычке, вшитом во внутреннюю кромку. Там обычно указывалось название прокатного ателье и его телефон. Потом я вспомнила, что обещала одеться и причесаться у знакомой госпожи Танабе, а за эту услугу придется выложить все двадцать пять тысяч иен. Закрыв глаза, я застонала. Может быть, занять кимоно у соседки, той самой бабушки, которая сидела с моими детьми? Но что она сможет предложить для такого изысканного обеда? «А как насчет нового кимоно?» — подсказал мне тонюсенький внутренний голос. Повернувшись к Рю, безмятежно спавшему рядом со мной, я ткнула его в бок.

— Рю, проснись. Мне нужно купить кимоно.

Он не сразу сообразил, чего я хочу.

— Кимоно? У кого-то из наших знакомых свадьба?

— Нет. Но у меня нет ни одного кимоно. Что это за японка, если у нее нет собственного кимоно? А если придется идти на какое-нибудь торжественное мероприятие?

— Можешь не волноваться. Я же работаю в американской компании. А там кимоно не нужны.

— А если мне надо будет пойти куда-нибудь с друзьями? — в отчаянии воскликнула я, понимая, что терплю поражение.

— Наденешь что-нибудь другое, — пробормотал Рю, переворачиваясь на другой бок.

Но он не забыл про кимоно. На следующий день, когда мы поехали к его матери на Кюсю, он спросил, не одолжит ли она мне свое кимоно.

— Наша Каё собирается выйти в свет со своими новыми подругами.

— А разве ее мать не отдала ей свои кимоно? — удивленно спросила свекровь.

С самых первых дней нашей семейной жизни они говорили обо мне так, словно меня не было рядом. Сначала это меня злило, но потом я привыкла и перестала обращать внимание.

— Все кимоно моей матери сгорели, — соврала я.

Когда мы уезжали, свекровь вручила мне аккуратный сверток, за что я была ей искренне благодарна, пока не развернула его и не увидела на ткани пятна.

Так прошли каникулы, и мы снова вернулись в школу. До злосчастного обеда оставалось три недели. Когда я подходила к школе, меня остановила Киоко Танабе.