Непривычные слезы застилали глаза Джио, когда он смотрел на балкон Джульеты гостевого дома, где жила Лусиана, и с болью осознавал, что она уже не выйдет к нему. Слова, которые он кричал вслед увозившей Лусиану машине, были чистой правдой. Он любил ее. Теперь, когда его настигла настоящая любовь, он понял, что никогда раньше не знал этого чувства.

В отношениях с предавшей его Франческой он испытывал вожделение. Их объединяли общие интересы и схожий стиль жизни. С ней ничто не отвлекало Джио от дела, составляющего смысл его существования. Однако никогда сердце не выскакивало из груди, когда он думал о Франческе. Его не посещали сладкие видения об общем доме и детях – фундаменте его креативного мышления. О том, чтобы вместе праздновать победы и преодолевать трудности. О том, что единое целое больше, чем составляющие его части.

Лусиана первая заставила его задуматься об этом. Более того, эти мысли не покидали его. Они стали наваждением и даже допускали возможность жизни во дворце. Конечно, придется приспосабливаться, но Джио готов был принять ответственность и подчиниться правилам, неизбежным, если он женится на принцессе. Они найдут способ защитить свою частную жизнь. Любовь способна творить чудеса.

Прервав мучительные раздумья, Джио заставил себя вернуться к действительности. Ему необходимо принять решение о том, где будет завод по производству биометрических продуктов. К счастью, компоненты не требовали крупного оборудования, поскольку состояли из мелких деталей. Это облегчало задачу.

Неожиданно в голову пришла блестящая мысль. Джио сделал несколько звонков и навел справки. Идея превратилась в перспективный проект. На следующее утро Джио пригласил к себе Самуэля и провел по скайпу совещание с отцом. Он объявил им, куда намерен перенести производство. Если получит согласие.

– Самуэль, не представляю, как добраться до места. Организуй мне поездку.

* * *

Вокруг Лусианы хлопотали трое портных.

– Ваше королевское высочество, можно попросить вас поднять руки?

Она послушалась, хотя узкие кружевные рукава затрудняли движения.

– Немного выше, принцесса. Спасибо большое. Трехстворчатое зеркало перед подиумом позволяло видеть платье со всех сторон. Лусиана стояла на круглом возвышении, как балерина на детской музыкальной шкатулке. Один из портных подшивал подол, двое других подгоняли лиф.

– Не желаете ли приколоть к поясу кружевной цветок?

Вопрос застал Лусиану врасплох, потому что никто не разговаривал с ней с момента прибытия во дворец. Каждая деталь королевской свадебной церемонии была одобрена специальным комитетом и ее отцом. Хотя она была невестой, но ощущала себя манекеном – одним из элементов действа, наряду со свадебным тортом и убранством стола. Портной приложил шелковую розу к талии, а потом убрал для сравнения. Платье выглядело настолько чудовищным, что, по мнению принцессы, лишнее украшение ничего не меняло. Отец приказал, чтобы наряд был скопирован с давным-давно вышедшего из моды свадебного туалета ее прабабушки. Лусиана вспомнила, что как раз уродливое платье послужило последней каплей, подтолкнувшей ее к злополучному побегу в Италию.

Жесткий воротник переходил в тесный лиф и узкие рукава, а шелковая подкладка под кружевной вуалью торчала бесформенной массой вверх почти до шеи, скрывая все признаки женского пола. Ниже талии на огромном каркасе лежал кружевной чехол с несколькими слоями нижних юбок, напоминавших воздушный шар, наполненный горячим газом. Возможно, она могла бы взлететь и уплыть по ветру. Длинная вуаль на голове напоминала рыболовную сеть. Ансамбль дополняли неудобные туфли с пряжками, инкрустированными кристаллами.

– Принцесса?

Лусиана безразлично пожала плечами. Она признала поражение. Джио прав – она никогда не была независимой и никогда не будет. Пусть решает портной.

Когда принцессу вернули во дворец, королевские советники развили бурную деятельность, сообщая всем, что она временно покинула остров, чтобы принять участие в ликвидации гуманитарного кризиса. Новость подхватила и растиражировала местная пресса. Однако, если бы стала известна истинная причина, никто во дворце не проявил бы сочувствия к ее желанию получить глоток свободы, прежде чем посвятить жизнь служению короне.

Возвращение далось ей тяжело, потому что она стала другим человеком. Теперь примером для нее стала мать. Она предпочла закрыться, уйти в себя. Отныне она будет жить воображением, а не реальностью.

– Позвольте мне поговорить с дочерью наедине. – Громкий голос короля Марио заставил ее вздрогнуть.

Портные помогли Лусиане спуститься с подиума и быстро покинули примерочную.

– Отец, – склонила голову Лусиана.

Как и полагалось, Лусиана всегда проявляла по отношению к отцу уважение и покорность. Она любила его. Если бы только он понимал, что ей невыносима жизнь в изоляции на маленьком острове, где время давно остановилось.

– Я не хотела причинять тебе беспокойство, – заявила она, не поднимая головы, – поэтому я оставила записку с обещанием вернуться.

– Было бы правильно спросить моего разрешения, а не сбегать на грузовой лодке.

Как она и предполагала, за ней следили с первой минуты ее путешествия.

– Если ты знал о каждом моем шаге, отец, почему не позволил мне путешествовать три недели, как я указала в записке?

– Мне доложили, что ты встречаешься с мужчиной. Особенно меня насторожил эпизод в кафе, где ты ела мороженое! – рявкнул король с негодованием. – Мои информаторы нашли, что ты вела себя непристойно. Я счел нужным прервать это знакомство, в твоих же интересах.

От унижения Лусиана закрыла глаза. После мучительной паузы она сказала:

– Я старалась быть достойной дочерью и принцессой.

– Странное представление о достойном поведении принцессы накануне свадьбы. Ты разгуливала по Флоренции в компании мужчины, который не был твоим женихом.

– Так получилось случайно, – вздохнула Лусиана. Ведь она не планировала влюбляться.

– Возможно. Но твое поведение непристойно. Мы должны соблюдать правила, девочка.

– Я не девочка.

– Но вела себя как ребенок.

Он ошибался. Впервые в жизни Лусиана чувствовала себя совершенно взрослой. Это заслуга Джио – он научил ее, что такое отвечать за себя. За семь коротких дней она узнала от него больше, чем за всю жизнь.