Никакого ответа.

Я втянула живот и резко сделала рывок бедрами. Затем выпала из окна, пыхтя и пытаясь отдышаться. Увидела Норбу, выходящего из теней.

– Норбу! – крикнула я. – Слава Амане, вы…

Портной наступил на мое запястье, прижимая руку к земле. Я начала изгибаться, пинаться, кричать.

– Норбу, что вы…

Тут я замолкла. В его руке была одна из тяжелых металлических сковородок, которой мы гладили ткань. Я попыталась выдернуть руку, но он был слишком сильным. Слишком быстрым.

От кончиков пальцев выстрелила боль, заполняя мою голову. Я закричала, но Норбу закрыл второй ногой мне рот, приглушая звук прежде, чем он перебил шум позади нас. Последнее, что я видела, – это как Норбу уходил по коридору.

Затем все почернело.

Я не могла пошевелить рукой. Та была как подушечка для булавок, испещренная со всех сторон раскаленными иглами. В уголках глаз собрались слезы, сердце забилось так быстро, что стало невозможно дышать. Я попыталась закричать, но во рту оказался кляп.

Что-то коснулось моей сломанной руки, утоляя боль достаточно, чтобы я могла сделать вдох.

Мои веки затрепетали, все вокруг размывалось. Я лежала на лавочке; чтобы голова находилась в приподнятом положении, под нее подложили подушку.

Где я? Не в своей комнате. Запахи были более резкими, с намеком на корицу и мускус. Все цвета превратились в размытое пятно – вспышки барвинкового, охристая стена, башня из книг с поблекшими багровыми корешками. Я ненадолго закрыла глаза и вновь их открыла.

«Как я сюда попала?»

Голос. Мужской. Спокойный.

– О, ты проснулась.

В поле зрения появилось худое лицо Эдана.

– Выпей.

Он вылил пару капель на ткань в моем рту. Те просочились прямо в горло – теплые, но не настолько, чтобы обжигать. Напиток оказался на удивление сладким, вкус лекарства маскировался мандариновым нектаром и имбирем.

– Я добавил в чай стружку ивовой коры, – сказал Эдан. – Она уменьшит боль. – Расстегнул ремешки на моей руке и поднял ее к лицу. – Будешь кричать?

Я моргнула. «Нет».

– Предупреждаю, – сказал он, вытаскивая кляп, – я ненавижу, когда девчонки вопят.

– Я. Не. Девчонка, – произнесла я, часто дыша.

– Еще больше я ненавижу, когда визжат парни.

Я попыталась пошевелить пальцами, но тщетно. От волны паники мое сердце вновь пустилось в галоп.

– Я не могу…

– Не волнуйся, – перебил Эдан. – А теперь, ситара, не пойми превратно. – Он поднес мои пальцы к своим губам и подул на них.

– Что вы…

– Потребуется пара минут. Ощущения будут немного странными. Лучше не задумывайся об этом.

– О чем?

– Ожоги не такие серьезные, как я боялся, – продолжил он, игнорируя меня. – Но твои суставы и мышцы в плачевном состоянии.

– О чем не задумываться? – повторила я.

А затем почувствовала. Резкое покалывание в мышцах руки. Затем оно сменилось зудом – скорее болезненным, чем приятным, но в любом случае странным, будто мои кости самовосстанавливались. К каждому пальцу поочередно вернулись чувства, в ладонь хлынула кровь, отек ушел, а вены поголубели. Я затаила дыхание, пока все не закончилось, а затем ахнула.

– Как вы…

Эдан щедро полил мою руку водой, смывая кровь и успокаивая пульсирующую боль от ушиба.

– Целительство никогда не было моей сильной стороной, но я знаю достаточно, чтобы быть полезным.

– Я имела в виду, как вы меня нашли?

– О… Я услышал, как ты кричала. И правильно сделала. У меня, знаешь ли, очень чуткий слух.

Я едва слушала. Зря он вытащил кляп. Боль в руке обострилась, и мне снова захотелось кричать, но я не стала – не перед Эданом. Стиснула зубы и поджала губы. Мало-помалу синяки начали сходить прямо на моих глазах – те, которые находились на костяшках, блекли дольше всех. Меня так заворожило это зрелище, что я почти забыла о неприятных ощущениях.

– Ну вот, – объявил Эдан. – Как новенькая. Почти, по крайней мере.

Я уставилась на свою руку.

– А где же «спасибо»? – безмятежно поинтересовался лорд-чародей.

– Спасибо, – выдохнула я, крутя ладонь так и этак. Даже мозоли исчезли. Зарабатывать новые будет не самым приятным процессом, но это лучше, чем ходить со сломанной рукой. – Спасибо.

– Гм-м. – Эдан бесцеремонно взял мою руку и изучил со всех сторон. – Неплохо. Лучше всего исцелять сразу после получения травмы. Когда кровь и кости оказываются в неположенном им месте, их трудно убедить вернуться обратно.

– Что это значит?

– Это значит, что чары, как правило, накладываются лишь на определенное время. Поэтому мне придется очень тщательно следить за состоянием твоей руки.

Я прочистила горло, внезапно смутившись из-за его пристального внимания, и ответила самым деловым тоном, на который была способна:

– Я хочу отплатить вам за лечение. У меня мало денег, но…

Эдан коротко посмеялся.

– Оставь свои цзени себе. Чародеи не особо нуждаются в деньгах или чем-либо еще. Не нужно мне ничем отплачивать.

– Как насчет помощи со штопкой? – не унималась я. Затем показала на его одежду. – Или в пошиве более красочного наряда, чем ваши обычные черные?

– Новый плащ – звучит заманчиво, – задумался он. – Но, с другой стороны, однажды мне могут пригодиться твои услуги, особенно если учесть волшебные ножницы. Я подумаю об этом, Майя Тамарин. Спасибо.

Его длинные пальцы задели тыльную сторону моей травмированной руки, обвязывая ее бинтом. Мой желудок сделал кувырок от интимности обстановки, и, когда Эдан закончил, я убрала руку и тихо поблагодарила:

– Вам спасибо.

Он просто улыбнулся. Впервые за все время мне захотелось, чтобы он продолжил говорить. Тишина была напряженной и неловкой.

– Допивай свой чай.

Я замешкалась.

– Ради всего святого, Майя, он не отравлен! Пей до дна.

Я проглотила остатки напитка и вытерла рот рукавом.

– Когда я смогу снова шить?

Эдан присел на стул рядом со мной.

– Через пару дней рука должна прийти в норму. А пока пощади себя.

– Не могу. – Я сжала пальцы. Кости и мышцы были целы, но все равно болели. – Я должна выиграть.

– Почему тебе это так необходимо? – полюбопытствовал Эдан.

– Ради моей семьи. Мы пережили тяжелые времена.

– А, значит, ты делаешь это не для себя?