— Я же буду тянуть тебя вниз.

— Нет. Нам надо держаться вместе. Делай, что говорят!

Гермиона понимала, что без него ей не выбраться. С другой стороны, если она утянет его на дно, погибнут оба.

— У нас мало времени! — прокричал он. — Мы должны выбраться как можно скорее, дальше по течению водопад.

Водопад, здесь, на этой реке? У неё кровь застыла в жилах. Если они не разобьются о скалы, то утонут, не справившись с силой бьющей вниз воды. Гермиона не знала, что именно собирался делать Гарри, но была готова следовать за ним в любом случае. Она схватилась за ремень и несколько раз повернула руку, обматывая кожу вокруг запястья.

— Впереди поворот направо! — вода захлестывала его с головой, он кашлял и отплевывался. — Прямо сейчас. Течение на повороте замедляется, это наш шанс. Держись за меня, я вытащу нас.

— Я могу работать ногами, — Гермиона не узнала свой голос, он стал гортанным.

— Тогда работай что есть силы.

Так она и сделала.

Мышцы её ног уже не то что болели или горели, они были в агонии, но она гребла.

Гарри двигал руками, как автомат, таща их наискось через поток. Вперёд они продвигались быстро, в сторону — дюйм за дюймом, и поворот приближался слишком быстро. Река грозила пронести их мимо излучины до того, как смогут добраться до спокойного берегового течения.

С рычанием Гермиона ринулась вперед, почти догнав Гарри, — резкий выброс адреналина придал ей силы. Без её веса на буксире, он мог двигаться быстрее. На правом берегу у самой воды росло большое дерево, цепляясь корнями за землю. Проплывая мимо, Гарри ухватился правой рукой за большой корень. Но Гермиону продолжало нести течением. Когда ремень, связывавший их, натянулся до предела, всё её тело дёрнулось, как на пружине, но она не выпустила конца ремня из рук. Гарри с искажённым от усилий лицом, стиснув зубы, пытался вытянуть Гермиону против течения левой рукой, правой продолжая цепляться за корень. Она гребла, раскачиваясь всем телом, но внезапно хватка потока ослабла, и ее почти вытолкнуло по направлению к берегу, так, что она смогла зацепиться за ветви с другой стороны дерева. Теперь они висели в воде с разных сторон дерева, соединённые ремнём.

Гермиона тоже схватилась за корень, и ей удалось упереться ногой в камень, лежавший на дне близко к дереву. Хотя поток воды по-прежнему толкал ее, она сумела выпрямить трясущиеся ноги и принять устойчивое положение.

— Отпускаю ремень, я держусь, — она едва могла говорить. — Как ты?

— Хорошо, — ответил он.

Гермиона раскрутила ремень, и его свободный конец поплыл по воде. На долю секунды она испугалась, ей показалось, что ее снова затягивает вниз, как будто река только и ждала этого момента, чтобы свести с ней счеты. Она крепче обняла дерево и прижалась к нему. Гермиона никак не могла отдышаться, воздух со свистом вырывался из натруженных легких. Она ничего не слышала, кроме шума воды и стука собственного сердца, звеневшего в ушах. Гарри обхватил ее за подмышки и вытащил из воды на прибрежные скалы.

Это, казалось, стоило ему последних сил. Тяжело дыша, со стоном он рухнул на колени. Гермиона лежала лицом вниз там, куда он её вытащил, не в силах сделать ни одного движения. Ее тело словно налилось свинцом, она не могла пошевелить даже пальцем.

Нагретые солнцем камни немного согрели замерзшее тело. Вода ручьями стекала с волос и одежды. Гермиона закрыла глаза, прислушиваясь к его и своему дыханию и своему бешеному пульсу.

Они живы.

На какое-то время она заснула, а может, потеряла сознание. Потом ей с большим усилием удалось перевернуться на спину и подставить лицо солнцу. Всё ещё тяжело дыша, почти пьяная от облегчения, она подставила лицо теплым лучам.

Они чуть не погибли. Так глупо. А еще волшебники. Гермиона до сих пор не могла поверить, что им удалось выбраться на берег. Но одной ей бы это не удалось, она знала это точно. Река бурлила и пенилась всего в полуметре от Гарри, разъедая камень и подмывая упрямое дерево, зная, что в итоге победа будет за ней. Время, в конце концов, работало на воду. Только благодаря Гарри им удалось вырваться из объятий реки. Он опять показал себя настоящим героем. Гермиона почувствовала, как та нега, сжимавшая сердце, переходит ниже, и, чтобы мысли не увели ее дальше, задала вопрос:

— Как случилось, что мы упали в воду?

— Берег обрушился и доска накренилась.

Не успел он ответить, как у нее возник другой вопрос:

— А как ты узнал, что на этой реке есть водопад?

Он минуту помолчал, потом со смешком ответил:

— Водопад всегда есть. Ты что, книжек не читаешь?

Гермиону захлестнули эмоции: облегчение и почти искрящееся ощущение любви к жизни и к Гарри. Она засмеялась от счастья.

Он перекатился на спину, его грудь высоко вздымалась от тяжелого дыхания. Но легкая улыбка изогнула жесткую линию его губ, когда он повернулся и посмотрел на Гермиону. Прищурившись от солнца, он долго её разглядывал. Потом вдруг сказал:

— Я б отказался от волшебства, чтобы взять тебя прямо сейчас.

От шока ее смех сразу исчез, словно его и не было. Гарри смотрел в ее глаза с мокрыми ресницами и думал, как же он долго не замечал ее, принимая присутствие подруги, как данность, пока они не остались наедине. В какой-то момент образ Джинни вытеснили теплые объятия Гермионы, которые она дарила, когда он возвращался с дежурства. Они словно вросли друг в друга, и в какой-то момент Гарри захотелось это почувствовать. Себя в ней.

В своих фантазиях и желаниях он заходил с каждым днем все дальше, но видел, как она продолжает держаться на расстоянии. Хотя он знал, что и Гермиона хочет его. Может быть, это из-за той ситуации, в которой они оказались, но Гарри готов был принять это. Только бы быть с ней.

Сегодня же они чуть не погибли, так глупо и по-дурацки. Больше он ждать не намерен.

Она и Гарри? Откровенность сказанного была настолько ошеломляющей, что на миг происходящее показалось ей нереальным. Гермиона лежала без сил на согретых солнцем камнях, голова кружилась, а нервы были на пределе. Потом пришло осознание, что всё происходит наяву, и неистовое желание, накрыло ее с головой. Гарри и она. От одной мысли о близости с ним у нее закружилась голова.

Он даже никогда не целовал ее. В конце концов, это Гарри. Просто Гарри. Даже после осознания своих желаний Гермиона она скрывала свои чувства. Но он всё равно знал, взгляд его изумрудных глаз красноречиво свидетельствовал об этом.

— Ты слишком много думаешь, — лениво сказал он. — Это было всего лишь наблюдение, а не объявление войны.

— Девушкам свойственно много думать, — твердо сказала, а потом вздохнула. — Нам приходится — для гармонии.

Странно, что он выбрал войну для сравнения. С другой стороны, сравнение, кажется, подходило. Щурясь на солнце, пытаясь найти точку опоры, потому что земля, казалось, уплывала у нее из-под ног, она спросила: