Входит Джек. В руке у него черный кожаный саквояж.

Джек (устремляется к мисс Призм). Это тот саквояж, мисс Призм? Осмотрите его внимательно, прежде чем отвечать. От вашего ответа зависит счастье сразу нескольких человек.

Мисс Призм (ровным голосом). Кажется, тот. Да, точно — вот следы, оставшиеся после аварии омнибуса на Гауэр-стрит; это было в далекие безоблачные дни моей юности. А вот пятно на подкладке от разбившейся бутылки с каким-то напитком, разумеется безалкогольным, — это случилось в Лимингтоне. А здесь, на замке, мои инициалы. Уж не помню, под влиянием какого причудливого настроения я их там нацарапала. Да, саквояж безусловно мой. Очень рада, что он так неожиданно нашелся. Обходиться без него все эти годы было непросто.

Джек (взволнованно). Мисс Призм, нашелся не только саквояж. Нашелся и я — тот самый ребенок, которого вы туда положили.

Мисс Призм (пораженная). Вы тот самый ребенок?

Джек (обнимая ее). Да… мама!

Мисс Призм (шокированная, отшатывается от него и произносит с негодованием). Мистер Уординг! Я никогда не была замужем!

Джек. Не были замужем?.. Что ж, не стану отрицать, для меня это тяжелый удар. Но, в конце концов, кто из нас осмелится бросить камень в женщину, которая столько выстрадала? Неужели искреннее раскаяние не может искупить ту безрассудную минуту, когда женщина проявила слабость? Почему для мужчин должны быть одни законы, а для женщин — другие? Мама, я прощаю тебя. (Снова пытается ее обнять.)

Мисс Призм (еще более негодуя). Мистер Уординг, здесь какое-то ужасное недоразумение. Материнство не является одним из тех немногих событий, которые происходили в моей жизни. И ваше предположение, если бы оно не было высказано в присутствии столь многих людей, звучало бы почти неприлично. (Указывает на леди Брэкнелл.) Вот та женщина, которая может сказать, кто вы на самом деле. (Удаляется в глубину сцены.)

Джек (после небольшой паузы). Леди Брэкнелл! Простите меня за несколько докучливое любопытство, но не будете ли вы любезны сообщить, кто я на самом деле?

Леди Брэкнелл. Боюсь, мой ответ придется вам не по вкусу. Вы сын моей бедной покойной сестры, миссис Монкрифф, а следовательно, старший брат Алджернона.

Джек. Старший брат Алджи! Так, значит, у меня все-таки есть брат! Я так и знал, что у меня есть брат. Я всегда говорил, что у меня есть брат. Сесили, как ты могла сомневаться в этом? (Хватает Алджернона за плечи.) Доктор Чезьюбл, это и есть мой беспутный братец! Мисс Призм, взгляните, это действительно мой брат! Гвендолен, как вам это нравится — мой родной брат! Алджи, ах ты юный негодник, ты теперь должен проявлять ко мне гораздо большее уважение. Ты ведь никогда в жизни не относился ко мне как к старшему брату.

Алджернон. Да, каюсь, старина, было дело. (Пожимает Джеку руку.) Я старался как мог, но у меня не было опыта.

Гвендолен (обращаясь к Джеку). Любимый!

Джек. Любимая!

Леди Брэкнелл. В свете этого странного и непредвиденного развития событий вы можете поцеловать вашу тетю Огасту.

Джек (не двигаясь с места). Я чувствую себя обалдевшим от счастья (целует Гвендолен) и не очень соображаю, кого целую.

Алджернон пользуется удобным случаем и целует Сесили.

Гвендолен. Надеюсь, я больше никогда от вас не услышу подобного рода слов.

Мисс Призм (неуверенно приближается к Джеку и, слегка прокашлявшись, произносит). Мистер Уординг… а вернее, мистер Монкрифф, как надлежит вас теперь называть… После всего того, что произошло, я считаю себя обязанной отказаться от места гувернантки в этом доме. А за те неудобства, которые я вам причинила в младенчестве, без всякого злого умысла поместив вас в саквояж, я приношу мои самые глубокие и искренние извинения.

Джек. Забудьте об этом, дорогая мисс Призм. Забудьте обо всем неприятном. Я уверен, что отлично провел время в вашем симпатичном и уютном саквояже, несмотря на небольшие повреждения, полученные им в результате аварии омнибуса в безоблачные дни вашей юности. А что касается вашего ухода от нас, об этом не может быть и речи.

Мисс Призм. Но уйти — это попросту мой долг. Мне нечему больше учить дорогую Сесили. В постижении сложного искусства вступления в брак моя милая, талантливая ученица намного превзошла свою учительницу.

Чезьюбл. Одну минутку… Летиция!

Мисс Призм. Да, доктор Чезьюбл!

Чезьюбл. Летиция, я пришел к заключению, что христианская церковь первых веков в некоторых вопросах все-таки ошибалась. Хотя, возможно, это объясняется тем, что в древние тексты вкрались ошибки… Словом, я имею честь просить вашей руки.

Мисс Призм. Фредерик, в данный момент я не не в состоянии найти нужных слов, которые выразили бы то, что пылает в моем сердце. Но вечером я отправлю вам три последние тетради моего дневника, чтобы, читая их, вы смогли в полной мере узнать, какие чувства я испытывала к вам на протяжении последних восемнадцати месяцев.

Входит Мерримен.

Мерримен. Кучер леди Брэкнелл говорит, что больше он ждать не может.

Леди Брэкнелл (встает). И в самом деле, нужно поторопиться, если я хочу сегодня вернуться в Лондон. (Смотрит на часы.) Так, я вижу, что пропустила ни много ни мало девять поездов. Остался один — последний. (Мерримен уходит; леди Брэкнелл направляется к двери.) Призм, из сказанного вами доктору Чезьюблу я могу сделать вывод, что вы до сих пор еще не отказались от пагубной страсти писать беллетристику в трех томах. Ну а если вы и в самом деле собираетесь начать семейную жизнь, что в вашем возрасте представляется мне дерзким вызовом вездесущему и всезнающему провидению, хочу выразить надежду, что вы будете не столь безалаберной с вашим супругом, как когда-то с вверенным вашим заботам младенцем, и не станете оставлять бедного доктора Чезьюбла на железнодорожных станциях лежащим внутри саквояжей, ящиков, чемоданов и вместилищ иного рода. К тому же учтите, что в камерах хранения всегда ужасные сквозняки. (Мисс Призм кротко кивает головой.) Доктор Чезьюбл, я вам искренне желаю всего самого хорошего, и если крещение, как вы говорите, действительно является своего рода вторым рождением, я вам настоятельно советую окрестить мисс Призм — и как можно быстрее. Быть заново рожденной — это как раз то, что ей больше всего сейчас нужно. Ну а соответствует ли эта процедура практике христианской церкви первых веков или не соответствует, этого я не знаю. Но у меня сильное подозрение, что у них вообще не возникало столь современных проблем. (Поворачивается, лучезарно улыбаясь, к Сесили, ласково треплет ее по щеке.) До чего же вы милая девочка! Мы вас ожидаем в ближайшие дни к нам в гости на Гроувенор-стрит — мы живем в верхней части улицы.