– Я из Тарасовской прокуратуры. Мне срочно нужно увидеть Пушкареву. Нам известно, что она прописана по вашему адресу.

– Да, но… Но она тут не проживает, – замямлила Сидорова, теребя кисти своего платка.

– А где она проживает? Кем вам приходится? Вы в родственных отношениях? – сыпала я вопросами, все больше пугая бедную женщину, которая даже не удосужилась спросить у меня удостоверение.

– Да она… Я не знаю. Она никто… А что?

Было видно, что Елизавета совсем потеряла почву под ногами. Ее даже стало немного потрясывать. Скорее всего, Сидоровы прописали Пушкареву за некоторую сумму к себе в дом, не особо-то с ней будучи знакомы. И я поспешила немного успокоить тетку:

– Да вы не волнуйтесь. Я не по поводу временной прописки. Мне просто надо знать, где ее найти. Надеялась, что вы мне поможете в этом. У вас есть ее контактный телефон?

– А? Телефон? Да, она оставила. Он там у меня, – и она махнула рукой в сторону дома. – Ну, пройдите, – и она отступила назад, пропуская меня во двор.

Теперь я увидела огромную лохматую псину, которая снова злобно залаяла, буквально срываясь с цепи.

– Заткнись, сказала! – не менее грозно рявкнула на нее хозяйка, и та, обиженно скульнув, залезла в свою конуру и стала оттуда рычать.

– Что ж вы на нее так? Она хорошо выполняет свою работу, – сказала я, с опаской подходя к крыльцу дома.

– Да ну, надоела. Брешет почем зря. Зато жрет, как из пистолета, – отмахнулась Елизавета, открывая передо мной дверь. – Заходите.

Сначала я очутилась в сенях, заставленных настоящими деревянными бочками. От них исходил довольно приятный запах каких-то солений. И я подумала, что не прочь была бы похрустеть огурчиком или капусткой. Затем мы прошли в горницу. Надеюсь, я правильно называю помещение, в котором имелась настоящая дровяная печь. Или это каминный зал? Тут же расположились круглый стол, покрытый светлой камчатной скатертью, вокруг него стулья, у стены большой старый буфет, а на полу полосатая дорожка, постеленная прямо от порога до буфета. Ну прямо христоматийный сельский дизайн. На мой взгляд, тут очень не хватало самовара, но мешало наличие современной газовой плиты и раковины возле нее. Решив не снимать сапог, я так и осталась стоять у двери. Уж тут-то наверняка положено разуваться. Что и сделала Елизавета, скинув с ног резиновые калоши, что были ей велики размера на три. Мягко топая шерстяными носками по полосатой дорожке, она подошла к буфету и обернулась на меня:

– Проходите, проходите.

– Спасибо, я тут. Мы ведь быстро? – вслух понадеялась я.

– А, ну сейчас.

Елизавета Федоровна выдвинула один из ящиков буфета, немного покопалась в нем и выудила оттуда клочок тетрадного листа в клеточку. Затем подошла ко мне и молча его подала. Я увидела то, что было нужно. Одиннадцать цифр, написанных крупным почерком. Под ними имя, отчество и фамилия бывшей подруги Анастасии Валентиновны.

– Ага, спасибо.

И я без промедления достала сотовый и набрала означенный номер. Ответом мне было, что абонент временно выключен. Чего, собственно, и стоило ожидать.

– А где ее найти, вы не знаете? – спросила я Сидорову, возвращая ей бесполезный листок.

– Я? Нет. Я не знаю, – замотала она головой, и мне стало ясно, что женщина явно лжет.

– И все-таки, Елизавета Федоровна? Давайте вы мне скажете, как мне еще связаться с Галиной Дмитриевной. Вам ведь не нужны неприятности? Вы же не хотите, чтобы вас вызвали повесткой в полицию для дачи таких ерундовых показаний? А дача ложных, как вы знаете, карается законом. Ведь так?

Я говорила довольно тихо, от чего хозяйке замечательного сельского домика становилось еще страшнее.

– Да она… Она, эта Галина… Она просто просила ее на время прописать. Я ее раньше никогда не знала, – начала торопливо и сбивчиво объяснять Сидорова. – Вот оставила на всякий случай телефон.

– Это я поняла. Меня интересует, где ее можно найти, – настойчиво повторила я, пытаясь поймать бегающий взгляд напуганной женщины. – Я уверена, что вы знаете больше, чем пытаетесь мне тут демонстрировать. Вам повестку выписать? – повысила я голос.

– Нет, не надо повестки. У меня времени нет по полициям бегать. Все, что я знаю, это то, что она, кажется, собиралась у нас в Сторожовке дом купить. У нас тут многие продают. Но вот где, я точно не знаю. Это честно. Село-то большое.

– Это да, грандиозное село! А если вы хорошенько подумаете? У кого именно Пушкарева купила дом? – не отставала я, чувствуя, что большего от Елизаветы уже не добиться.

– Да я даже не знаю, купила ли она чего или еще нет! – стала заводиться хозяйка. – Она сказала, что, как только купит, сразу от нас выпишется. И телефон вот оставила, – ткнула она вперед тетрадным листом. – Чего ж вы от меня еще хотите? А то, что я денег с нее немного взяла, так вы сами гляньте, как мы живем! Кто же от лишней копейки откажется? Может, судить меня за это будете?

– Я не судья. У меня другие обязанности. Значит, вам добавить нечего?

– Ну нечего. Правду вам говорю. А эта Галина Дмитриевна даже и телефон-то свой давать никому не велела. А что, она натворила чего? Я теперь боюсь, что…

– Нет, пока не натворила. Не волнуйтесь. Но впредь кого ни попадя не прописывайте к себе даже за хорошие деньги. Это мой вам совет.

– Да уж, теперь поняла. Она ведь не ко мне одной просилась. А меня вот бес попутал. Думаю, сынульке костюмчик новый к школе куплю.

– Ладно, всего хорошего, Елизавета Федоровна. Проводите меня, а то ваш сторож не особо ко мне расположен.

– А, Маруська! Она – да, гостей непрошеных не любит, – сразу повеселела женщина. – Пойдемте.

Мне снова пришлось пройти по узкой каменной дорожке между перекопанных на зиму грядок под хриплый лай Маруськи. И, кивнув на прощание Елизавете Федоровне, я покинула ее участок.

Что ж, выходит, скрываясь от долгов, Пушкарева конкретно перекрылась под ложной пропиской. Где же мне ее теперь искать? Может быть, она и впрямь облюбовала для себя эту глухомань? Но не бегать же по всем дворам в ее поисках. И тут я вспомнила о студентке Свете, чья мама работала, по ее словам, в местной администрации и выращивала ангорских коз. Возможно, она прольет свет на темное пятно? Интересно, а где у них тут здание администрации? Ее дом ведь находится рядом. Дом под зеленой крышей.

Я вырулила на Коммунистическую улицу и, проехав по ней до конца, очутилась на некоем пятачке, похожем на площадь. Вот тут-то и нашлось двухэтажное кирпичное здание местной администрации. Естественно, какая же еще улица, как не Коммунистическая, могла вести к такому почетному зданию? Моя смекалка меня не подвела.

И действительно, неподалеку от него просматривалась из-за высокого железного забора зеленая крыша нужного дома из белого кирпича. Я остановилась возле запертых ворот, вышла из машины и позвонила в звонок, что был расположен на калитке. Через некоторое время я услышала приближающиеся шаги, а затем скрежет засова. Калитка открылась, и я увидела мужчину лет сорока в потертой кожаной куртке, надетой прямо на голубую майку, что зовется нижним бельем.