Земля находилась, в основном, в собственности крупных землевладельцев – помещиков и кулаков. В небольших странах, таких как Латвия или Эстония, землевладельцы были настолько сильны и влиятельны, что, в сущности, не допустили серьезной земельной реформы, которая существенно ограничила бы их земельную собственность. В Польше и Румынии были попытки проведения земельных реформ, но они также прошли в интересах помещиков и кулаков, тогда как беднейшему и безземельному крестьянству ничего не дали. В Бессарабии, захваченной Румынией, после земельной реформы безземельных крестьян стало больше, чем было до революции.

Оборотная сторона нерешенного земельного вопроса – огромная масса малоземельных и безземельных крестьян, нищих до последней крайности. Внутренний рынок очень слаб, емкость его невелика, что не позволяет развиваться промышленности. Если же нет крупной промышленности, способной поглотить сельскую бедноту, то остается только один путь экономического развития – усиление кулачества и ставка на аграрный экспорт, примерно так, как это было в Прибалтике.

Для Крыма все эти проблемы тоже были более чем характерны. Из 1176,3 тыс. десятин сельскохозяйственной земли, 340,6 тыс. десятин находилось во владении крупных землевладельцев, которых насчитывалось 4810 хозяйств, в среднем по 70 десятин на хозяйство. 835,7 тыс. десятин земли находилось во владении 64915 крестьянских хозяйств. В среднем по 12,8 десятин на хозяйство. Понятно, что большая часть земли, бывшей в крестьянском владении, принадлежала кулакам. Тут надо отметить, что значительная часть крестьянской и частной земли была закреплена в рамках столыпинских реформ в 1907–1913 годах, и это владение еще не стало привычным.

В Крыму также было огромное количество безземельных крестьян, число которых, по разным оценкам, определяется от 13–15 тыс. до 76 тыс. хозяйств. Вероятнее всего, последняя цифра вернее, поскольку в Крыму еще до революции широкое распространение получила краткосрочная аренда земли на год, которая оплачивалась деньгами или частью урожая. Безусловно, что крестьяне, не имевшие своей земли, должны были ее арендовать. Зависимость и тяготы были большими, но это было лучше, чем идти работать на табачные или виноградные плантации, где условия труда были полурабскими.

Добавим к этому, что земля в Крыму находилась в руках нескольких национальных общин: русских, крымских татар, немцев, были также эстонцы, чехи и греки. У каждой общины были свои порядки в землевладении. Например, у крымских татар не было четких правил землепользования, все вопросы решались советами старейшин во главе с хатибом, были широко распространены кооперативные формы, вроде совместного выпаса скота или вспашки. В северном Крыму татары вели скотоводство в сочетании с очаговым земледелием. Татарские джамааты часто спорили между собой по земельным делам, многие участки были в пользовании сразу нескольких джамаатов, среди татар усиливалась также частная собственность на землю, которую захватывали наиболее сильные и влиятельные представители крымско-татарской знати. Отдельный вопрос – вакуф, то есть земли, предназначенные для содержания мечетей, медресе, которыми распоряжалось духовенство. Вакуфных земель в Крыму было немало – 87,6 тыс. десятин земли в 1915 году, практически вся она сдавалась в аренду. По шариату вакуф нельзя было отчуждать, но в свете политических перемен судьба вакуфных земель, от которых в значительной степени зависел татарский образ жизни – религиозность, культура и образование – их очень сильно беспокоил.

На другом полюсе были немецкие колонисты, которые создавали крепкие товарные хозяйства – фольварки, в которых бывало до 300 десятин земли, крупные хозяйства, выращивающие пшеницу на экспорт, а также многочисленные татарские табачные, виноградные и садовые плантации, сосредоточенные в основном в горной части Крыма и вокруг Симферополя. Эти хозяйства были тесно связаны с рынком, производили продукцию на продажу и на экспорт, что в особенности было характерно для табака.

Земельный вопрос в Крыму был, таким образом, гораздо сложнее, чем в Польше, Румынии или в Прибалтике. Здесь речь шла не просто о перераспределении земли от крупных землевладельцев к мелким. Здесь затрагивались интересы и национальных общин, и крымско-татарской мусульманской уммы, озабоченной судьбой вакуфов. Известное противоречие между военным руководством «Острова Крым», состоявшем из православных, и крымскотатарской мусульманской знатью и духовенством, превращало земельный вопрос в Крыму в очень твердый орешек.

В реальной истории земельный вопрос в Крыму был решен жестко и радикально. Коммунисты ликвидировали крупное землевладение, вакуфы; перераспределили землю в пользу малоземельных и безземельных крестьян и стали строить колхозное хозяйство. Во время Великой Отечественной войны крымских татар выселили с полуострова, что и закрепило результаты проведенной земельной реформы.

А вот что мог бы предложить такого барон Врангель в альтернативной истории «Острова Крым»? Он создал в Крыму гражданскую администрацию, включавшую семь управлений и составленную, главным образом, кадетами, единственным октябристом был В.С. Налбандов. В мае 1920 года в Севастополь прибыл А.В. Кривошеин, ставший гражданским заместителем Врангеля. Он был видным представителем старого чиновничества, близкий друг ряда известных русских миллионеров, таких как Мамонтовы и Рябушинские. Эти люди были способны только на осуществление реформ сверху, ограниченных и мало что дающих широким массам крестьян.

В апреле – мае 1920 года под руководством сенатора и бывшего товарища министра земледелия Г.В. Глинки проводится работа по аграрной реформе, которая увенчалась изданием 25 мая 1920 года по старому стилю «Приказа о земле».

Предлагаемая аграрная реформа сводилась к следующему.

– сохранение за прежними владельцами части земли, размер которой определялся местными земельными учреждениями (примерно от 100 до 600 десятин);

– не отчуждались законно приобретенные крестьянские участки, усадьбы, сады и виноградники, земли под промышленными предприятиями;

– остальные земли отчуждались для передачи крестьянам в вечную и наследственную собственность наделами от 10 до 150 десятин;

– отчуждаемые земли оплачивались государством, крестьяне должны были рассчитываться в размере пятой части урожая с каждой десятины в течение 25 лет, внося плату хлебом или деньгами в пользу государства.

Ничего особенно новаторского в этой земельной реформе не было. Во-первых, она следовала в русле аграрных реформ П.А. Столыпина, в рамках которой государство скупало землю у крупных землевладельцев и продавало малоземельным крестьянам. Во-вторых, совершенно аналогичные реформы проводились и в других странах. Например, в Польше в 1919 году стартовала аграрная реформа, в которой крупное землевладение ограничивалось 160 гектарами, крестьяне выкупали землю, причем малоземельные и безземельные крестьяне должны были выплатить стоимость в течение 41 года, зажиточные – в течение 20 лет[65]. В Бессарабии в 1918 году началась земельная реформа, в которой было гарантировано крупное землевладение до 100 гектар, крестьяне должны были выкупить землю из расчета 5 %-ной ренты за 40 лет, и внести 75 % из этой суммы в пользу государства, которое выкупало земли у помещиков[66]. Такие же реформы проводились в странах Прибалтики, а позднее – и в Германии. Таким образом, это была типичная для несоветской Восточной Европы политика решения земельного вопроса путем выкупа «излишков» земельной собственности и продажи их крестьянам.