– Двигатель заглуши, – попросил Поручик.

– А как это вы так? – продолжая находиться в недоумении и показывая на воду, задался вопросом капитан яхты.

– На торпеде, – почти не соврал Голицын. – Не стой, глуши, сказал.

– Русские, – улыбнулась одна из Аурик. – А вы чего тут делаете?

Дед, пробежав глазами по формам девчонок, вздохнул.

«Ничего плохого не случится, – убеждал сам себя Сосеску, двигаясь к рубке и придерживая про запас вариант с «ПМ», лежащим в верхнем ящике тумбочки, рядом с кроватью. – Будут борзеть, быстро поотстреливаю причиндалы. Мало я, что ли, в бетон упавших с лесов таджиков, да и земляков своих закатал по-тихому? А тут бескрайняя водная пустыня, ни кустика, ни деревца, и глубины подходящие… Километр, а иногда и два. Ладно, остановимся».

Шум двигателя исчез, и стало необычно тихо. Сосеску взял бинокль и, уперев локоть в живот, сфокусировался на идущей к ним яхте.

«Оборзели богатеи, на таран, что ли, задумали? Это для дилетантов море бескрайнее, а на самом деле тут ни повернуться, ни развернуться. Понастроили, понаделали».

– Как зовут? – Дед без спроса залез в ведро со льдом, где охлаждалась еще одна бутылка виноградной шипучки. Не жестяное ведерко, как в ресторане, а такое, наше ведро, оцинкованное, на двенадцать литров.

Голицын перестал пялиться на девок и отвернулся в ту сторону, где под водой должны были остаться новенькие аппараты доставки боевых пловцов, по скорости в два раза превосходящие известные «Сирены». «Пусть Марконя «сосиски» вылавливает. Мне акробатики хватило. Вышли наперерез. Могли и промахнуться. Кэп, поди, пошел доклад строчить – мол, испытание прошло успешно. Это же не в трамвай на скорости пятнадцать километров в час запрыгивать, это в воде за борт зацепиться надо и лезть. Желательно быстро, иначе заметят и убьют. Знать заранее, что тебя ждет на судне, абсолютно невозможно. Может, проходи-садись, раз зашел на огонек, а может, очередь в упор.

А обозначь они себя явно, так поскидывали бы засранцы улики в воду, и что?»

Голицын насупился и вернулся к работе, что непросто при голых бабах.

– Что везем? – спросил он устало и озабоченно.

– У нас нет ничего такого, – разводил руками шкипер. – Ну, там, коньячка немножко, десяток ящиков. Хороший, французский. Сигаретки… Ну, ведь это ж такая мелочь.

Девки завернулись в полотенца. Стало легче дышать.

– Дед, последи, – скомандовал офицер, кивая в сторону женщин, и, выпятив и без того немалую грудь вперед для пущей важности, отправился проводить досмотр.

А между тем яхта «Мария» и следовавший на отдалении от нее в тридцать кабельтовых фрегат быстро приближались.

Две каюты, располагавшиеся на нижней палубе, оказались забиты первосортным товаром. Спиртное, сигары и порнографические журналы составляли основу склада.

Голицын подумал уже, как хорошо, что он Деда оставил наверху, как тот появился у него за спиной.

– Ух ты, дьюти-фри в открытом море!

– Мичман, женщины…

– Да с ними все нормально. Обычные давалки, да, шкипер?

– Да, – согласился Сосеску, хотя ему было и неприятно это слышать – ведь он их не в порту снял, а в баре цивилизованно познакомился. Ну и что, что сразу с двумя. Молоденькую Аурику он почти полюбил. Скорее даже, как отец дочь.

– Оружие? – строго продолжал Голицын.

Насупившийся судовладелец показал глазами на тумбочку, которая, он совсем забыл из-за стресса, была заблокирована коробками. Как он собирался вытаскивать из нее пистолет? Дурак.

Дед неловко – места оказалось крайне мало – отодвинул ящики со спиртным и извлек на свет пистолет Макарова.

– Издеваешься? – зарычал Голицын, делая страшные глаза. Казалось, он стал драконом, и вот-вот изо рта его вылетит пламя и сожжет мелкого контрабандиста.

Сосеску не первый день видел солнце, а потому прекрасно знал, как надо разговаривать с опричниками государя. Но слова ему давались нелегко.

– Ящик коньяка и коробка кубинских сигар.

– Порт назначения? – не замечая взятки, трамбовал Голицын.

– Так, туристы… Сходим до Египта и обратно…

– Товарищ старший лейтенант, предлагаю закончить досмотр. – Диденко начал ласково гладить картонную коробку с надписью «Cognac Monnet», следом за которой шли другие не менее волшебные буквы «ХО».

С одной стороны, Кэп испытал средства доставки. Все работает, все классно. А с другой, сколько таких «Фальконов» ходит по миру. Надо было из Юсуфа вытянуть детали. Они же как слепые котята. В порту спросить не могут, потому что там все повязано, и спугни они расспросами местных, больше кораблик во Влеру никогда не войдет.

С неба прочитали, что на крыше написано, и послали их играть в догонялки. Так не пойдет. Еще раз ошибутся, вернутся обратно и сядут в засаду у берега. Если бы не порывы бешенства в верхних сферах, так бы и сделали. Не исключено, что дипломатам и политикам все труднее разговаривать друг с другом.

Заняв место в теплом кругу, где были женщины, коньяк и сигары, призванный на «Марию» мичман Корниенко после третьей бутылки начал хотеть служить в морском спецназе. Еще бы: хмель, дурман и мягкий пуфик под задницей… Кто бы отказался? Ну, разве только спортсмены, и то не все.

Зуммер, установленный на переносной рации, сигнализировал о необходимости пообщаться с фрегатом в тот самый миг, когда глаза пьяного мичмана, покрытые пеленой блаженного тумана, закрывались сами. Стараясь не посрамить команду «Смотрящего», он перевыполнил свою норму в два с половиной раза, но еще неплохо шевелился. Герда с Гретой казались ему богинями, а сам он мнил себя успокоившимся в подводном царстве Нептуном. Все остальные особи мужского пола вызывали в нем отвращение, и когда чья-то рука начала трясти его за плечо, первое, что сделал контуженый военный, выбросил кулак куда-то вперед и, похоже, попал, потому что услышал: «Сука!»

Как его несли спать, он уже не помнил.

Немки слышали, что русские пьют много. Да, исторический факт. Знали, что человеку может сделаться нехорошо от мегадоз. Но, сидя в мужской компании, они были разочарованы. Тот чудаковатый болтун с военного крейсера один уговорил больше, чем все остальные, вместе взятые.

Голицын встал и подал руку Герде, сидевшей на мягком стульчике с резной спинкой. Она согласилась последовать с ним на воздух.

«Смотрящий» величественно смотрелся в красных лучах уходящего солнца. Сила. Красота. Гордость за страну.

Не имея информации, не зная, что им делать дальше, экипажи кораблей застопорили ход и легли в дрейф, ожидая дальнейших указаний сверху.

Он обнял ее сзади и поцеловал в шею.

Герда убрала его руку и повернулась к нему. Когда между мужчиной и женщиной случается ЭТО, то дальше, как правило, или они друг друга ненавидят, или, наоборот, вспоминая подаренное друг другу тепло, тянутся друг к другу. С ними случилось второе.