Мы чокнулись и моментально допили все оставшееся вино. Вот так и прошла очередная встреча старых друзей.

– Принц миновал большой двор, вымощенный мраморными плитами, поднялся по лестнице, вошел в залу дворцовой стражи. Латники спали стоя, выстроившись в ряд, с карабинами на плечах, и храпели вовсю. Он прошел множество покоев, полных разодетыми придворными дамами и нарядными кавалерами. Все они тоже крепко спали, кто стоя, кто сидя. И вот наконец он вошел в комнату с золочеными стенами и золоченым потолком. Вошел и остановился. На постели, полог которой был откинут, покоилась прекрасная юная принцесса лет пятнадцати-шестнадцати. Принц невольно закрыл глаза: красота ее так сияла, что даже золото вокруг нее казалось тусклым и бледным. Дрожа от восторга, он приблизился и опустился перед ней на колени и дарит ей поцелуй истинной любви, и девушка, как и весь замок, просыпается от зачарованного сна. Принцесса проснулась, открыла глаза и взглянула на своего избавителя. «Ах, это вы, принц? – сказала она. – Наконец-то! Долго же вы заставили себя ждать!..». Не успела она договорить эти слова, как все кругом пробудилось.

– Пап, он ее поцеловал и она проснулась?

– Именно так!

– Поцелуй обладает такой силой?

– Не просто поцелуй, принцесса. А нежный поцелуй, наполненный любовью. Просто любовь – это самое сильное в мире чувство. Любовь способна преодолеть любые преграды и препятствия.

– Любовь даже сильнее смерти, получается?

«Как жаль, что не могу сказать ей правду», – подумал я и произнес:

– Кристина, пора спать. Завтра будет прекрасный день.

Я поцеловал свою дочь в лоб, накрыл покрывалом и добавил:

– Спокойной ночи, принцесса.

– Спокойной ночи, папочка.

В комнате, где не было никакой мебели, пустота буквально давила изнутри. Весь смысл моей жизни – в прекрасном создании, что ютится сейчас в уголке этой комнаты и спит сладким сном. Ей всего десять лет. Я не могу ей рассказать всей правды об этом мире сейчас. О всей жестокости и несправедливости. Я даже не мог сказать, что ее мамы больше нет. Проклятая болезнь. Не успел найти я вовремя лекарства, и Сальма, моя жена, умерла от банального гриппа пять лет тому назад. И не спасла ее ни моя любовь, ни любовь ее прекрасной дочери. Теперь вот мы вдвоем с Кристиной скитаемся по миру, ищем самые безопасные места и поселения. Когда-то я пообещал найти для своей принцессы самое прекрасное место на земле, где мы будем счастливы – Страну чудес. И будет в этой Стране чудес все, как в сказке: любовь, добро, исполнение всех желаний. Я даже когда-то сказал, что мама будет ждать нас там. Надеюсь, когда Кристина вырастет, она все поймет и не станет меня судить.

В этот раз судьба завела нас в Дортмунд. Город, сохранивший старое название, вот только вряд ли старые нравы. Однако здесь было предельно безопасно. Я тут же снял комнату у одного старика. Старый маразматик пытался заломить цену. Все кашлял, дергал рукой, ругался и проклинал. Я был готов убить его. Но все же мы договорились. И теперь живем тут. Конечно, спим на полу, как следует укутываемся одеялами, потому что стены старого города веют холодом и сквозняками. Комфорта нет, но есть чувство безопасности и надежды.

Я смотрел на свою принцессу и уже сам начинал засыпать, как в дверь постучали. Я насторожился. Гостей я явно не ждал. Я достал свой пистолет – Mauser HSc. Пистолет, конечно, старого образца, но очень надежный. Никогда он меня еще не подводил. Легкими, еле слышными шагами, насколько мне позволили скрипучие полы, я подошел к двери и спросил:

– Кто там?

– Алекс, открывай, – последовал ответ.

Голос был доброжелательным по ту сторону двери, однако я не верю в добро этого мира, поэтому привел свой Маузер в боевую готовность, приоткрыл слегка дверь и стволом прицелился в щель. В темном коридоре был виден лишь чей-то силуэт. Он наклонил голову, посмотрел на мой пистолет, потом усмехнулся и проговорил:

– Я, конечно, ценю твою осторожность, но ты ведь не собираешься убивать старого друга?

Голос мне его и правда показался очень знакомым. Я полностью открыл дверь, но пистолет все так же держал в руке, целясь в его сторону. Он усмехнулся и подошел ближе. Я только хотел его остепенить и попросить отойти назад, как в последний момент разглядел его лицо. Годы не взяли свое, он ничуть не изменился, мой старый друг, с которым мы многое вместе пережили – Джон Андерсон по прозвищу Игрок.

– Рад видеть тебя, Алекс, – спокойно проговорил Джон и слегка улыбнулся.

В ответ я кинулся ему в объятья. Мы не виделись года три. А он, живой, невредимый, стоит передо мной. Все те же глаза, полные спокойствия и решимости. Все то же нестареющее умиротворенное лицо и та же легкая улыбка.

– Друг, как я рад тебя видеть, – говорил я, не веря своим глазам.

– Это взаимно, Алекс. Но ты пистолетик убери. А то от счастья случайно пристрелишь еще кого.

Я засмеялся, отошел от Джона и засунул пистолет за пояс.

– Как ты меня нашел? И где так долго пропадал?

– Земля слухами полнится, Алекс. Я сейчас работаю наемником у одного человека хорошего…

– Подожди, – сказал я и вышел за порог, закрыв за собой дверь. – Кристина только недавно заснула.

– Так пойдем, выйдем. Тут рядом бар есть.

– Не… Я Кристину не оставлю тут одну.

– Ничего с ней будет. В окно вряд ли кто заберется, дверь закрой на ключ. А на улицах Дортмунда так тихо и спокойно, что только волки не воют. Не в коридоре же нам стоять.

– Ладно, убедил. Подожди меня.

Я зашел в комнату, убедился, что Кристина спит крепким сном, укрыл ее как следует, выглянул в окно и пошел на выход. Закрыв дверь, я как следует проверил, что запер ее надежно.

– Ты еще минное поле вокруг комнаты расставь, – съязвил Джон.

– Иди ты!

И вот мы присели за баром рядом с моим домом. Баром это место, конечно, назвать сложно было. Уже снаружи он больше походил на заброшенное здание, где из светящейся вывески «Bar Gunter» горели только буквы «r» и «n». Внутри пустое полутемное помещение, где работало только три лампы, одна из которых мигала и мерцала так, что, глядя на нее, мог начаться нервный тик. Мусорные ведра по углам были настолько переполнены, что мусор валялся уже в метре вокруг этих ведер, а над ним летали мухи. Полы скрипели так, что казалось, сейчас провалишься в саму преисподнюю. Да и молодой бармен выглядел злым и заспанным. Думалось мне, что этот бармен вместо выпивки достанет автомат и расстреляет нас с Джоном. Но нет. Он все же налил нам выпить и отошел в сторону листать какой-то журнал и думать о чем-то своем.

– За встречу, друг, – поднял свой бокал Джон.

– Давай, – поддержал его я.

Мы сделали по глотку и отставили стаканы в сторону. Я только приготовился говорить, как Джон, не дав сказать мне ни слова, заговорил сам: