– Выйди немедленно!

Сама не замечаю, как подпрыгиваю в ванной, и показываю свою голую грудь мужчине. Взгляд черных глаз тут же загорается, а я жалею, что сейчас на мне нет скафандра.

– Как знаешь.

Дыхание спирает, когда этот огромный зверь, вместо того чтобы выйти, переступает через бортик, и садится в ванну, полную воды и пены.

– Что ты…что ты делаешь? Уйди!

– Подвинься.

Вахид буквально выдавливает меня с ванной на самый край, и как только садиться, вода перехлестывает через ее бортики, выливаясь на плитку пола.

Словно ошпарившись, я тут же вскакиваю, чтобы вылезть отсюда, но сделать этого мне никто не дает.

– Чш…Поздно. Сидеть.

Я не знаю, как у него получается, но Ахмадов всего одним движением перехватывает меня, и усаживает к себе спиной, вынуждая опереться об его голый торс.

Поясницей тут же ощущаю член мужчины, который кажется, снова стал каменным.

– Не надо…

Хочу вырваться из захвата цепких рук, но Вахид одним махом хватает меня, привлекая к себе.

– Тихо, кобра, все равно не отпущу.

Еще миг, и мои ноги оказываются широко разведенными. Вахид просто зажал меня своим бедрами, словно лягушонка в этой пенной воде раскурочив.

– Что ты…что ты делаешь? Ты что, утопить меня решил?

Как я ни стараюсь брыкаться, он с сотню раз сильнее, но я не собираюсь ему подчиняться. Наверное, пена от моих трепыханий летит до самого потолка ванной, но я не сдаюсь, пока не чувствую резкий и сильный захват руки мужчины прямо на своем горле.

– Продолжишь брыкаться, точно утоплю. Не вырывайся. Приятно сделаю.

Его рука очень сильная. Чуть ли воздух мне не перекрывает, и тогда я сбавляю пыл. Он ведь и правда меня может утопить в этой ванной, как котенка.

Становится страшно, и я затихаю. Вся, как струна напряженная лежу между его ног, упираясь о мокрый торс.

–Так-то лучше. Расслабься.

Моя спина сразу же выгибается, когда Вахид бесцеремонно опускает руку под воду, и накрывает ею мою промежность. Он привлекает меня к себе ближе за шею, и впивается в нее очень горячим поцелуем, в то время как его пальцы начинают творить что-то безумное у меня между ног.

Вскрикиваю, когда мужчина очень быстро находит мой клитор, и начинает его массировать. Не очень быстро, но ритмично он терзает мою промежность снова и снова, заставляя меня прикусить губу.

Сначала мне немного больно, но потом я чувствую, как волна жара распаляется в животе, окутывается водой, и мне становиться приятно.

Вахид невероятно сильный и большой, поэтому я даже не могу вырваться из стального захвата мужчины, а он…даже не собирается меня отпускать.

– Хватит, Вахид, хватит!

– Я увижу, когда хватит. Ноги не сдвигай. Расслабься.

Мужчина все также удерживает меня крепко за горло одной рукой, тогда как второй доводит просто до исступления.

Он не входит в меня внутрь, но и его внешних движений мне достаточно, чтобы ощутить пламя между ног. Этот маленький огонек загорается не сразу, но когда я начинаю его чувствовать, остановиться уже не могу.

Ноги расслабляются и раскрываются шире, и я невольно начинаю подстраиваться бедрами под его темп, который Вахид даже не думает сбавлять.

Пламя желания разноситься от промежности к животу и бедрам, а в груди я чувствую сильное томление. Дьявол, что он делает…

– Ах, нет!

– Кончай.

В какой-то момент напряжение в моем животе достигает какого-то невероятного предела, и я чувствую что-то очень сладкое и приятное между ног. Сладость разливается во мне все сильнее, от чего я не могу сдержать громкого протяжного стона.

Тут же дергаюсь вся, но Ахмадов лишь сильнее меня прижимает к себе, продолжая терзать мою промежность, пока я окончательно не врываюсь судорогами в его руках.

На секунду все темнеет перед глазами, и я вижу разноцветные вспышки. Вскоре после этого томление проходит, и я ощущаю очень приятную разрядку во всем теле.

Дышу тяжело и часто. На глаза наворачиваются слезы.

Дура. Как я могла такое вообще допустить? Как позволила себе расслабиться в руках у зверя, да еще и получить удовольствие…

Становится очень, просто таки до невозможности стыдно.

В этот же миг Вахид довольно отпускает меня и вылезает из ванной.

– Вот теперь хватит. На, вытрись.

Зверь бросает мне полотенце, которое я ловлю на лету, и сразу же обматываюсь им.

Вытираю слезы и тоже вылезаю из ванной, придерживаясь за бортик. Перед глазами мушки, а ноги как ватные, вообще едва ли держат.

От слабости чуть ли не падаю на пол, но в последний момент Ахмадов подхватывает меня на руки, и выносит из ванной прямо в полотенце.

– Пусти! Нет!

Новая волна страха подступает к горлу…О, Аллах, если он еще и третий раз сегодня меня мучить будет, я точно не выдержу.

– Успокойся.

Вахид доносит меня до кровати, и бросает на нее, точно куклу.

– Ты станешь хорошей женой, Малика. Я тебя всему обучу, но если продолжишь и дальше голодать, совсем хилой станешь. Но знаешь, мне так даже проще, дикая кошка. Раскладывать тебя буду вообще без силы.

Как только матраца касаюсь, сразу же отползаю от него подальше, укрываюсь одеялом и реву в подушку до тех пор, пока не проваливаюсь вся вымотанная, и чертовски уставшая в беспокойную дремоту.

Глава 21

Эта дикая кобра оказывается еще более вкусной, чем я предполагал изначально. Девчонка совершенно неопытна, и не могу скрыть, что мне чертовски льстит ее смущение и раскрасневшиеся щеки от одного лишь вида моего члена.

Малика упряма, дерзкая, но вместе с тем в ее крови течет настоящее вино, опьяняющее меня, и заставляющее забыть обо всех, сука, проблемах.

Мне хочется раствориться в ней, подчинить ее себе, и трахать до потери пульса, но эта змея не подпускает к себе. Она не слушает меня, не подчиняется, чем мгновенно выбешивает.

Хоть в ночь свадьбы я ее и не тронул, уже на следующий день, наконец, даю себе волю. Правда, сдержаться, и не задавить эту кобру голыми руками, оказывается не так просто. Еще даже минуты не проходит, чтобы я не видел, как эта девка не возмущается, не ревет либо не браниться, но это даже забавляет.

Я трахаю Малику сзади, зажав ее, как цыпленка, и ухватившись за густые черные волосы.

Сначала эта кошка шипит уже по привычке, однако как только член мой в себе чувствует, затихает. Ее тело шикарное, но совершенно неумелое, и мне приходится его разжигать, точно костер, чтобы она стала мокрой.

Я держу Малику крепко под собой,