– Значит, тебя интересует его акоранский ребенок. Который, если он есть, сейчас уже далеко не ребенок, а взрослый мужчина… – Взгляд Полонуса стал острым. – Или женщина?

Но Гейвин ушел от прямого ответа и задал новый вопрос:

– Ты когда-нибудь слышал о существовании такого человека?

– Нет, не слышал, но Дейлос зарекомендовал себя как человек высоких моральных принципов. Знаю, в такое трудно поверить, учитывая его жестокие поступки, но тем не менее так. Если бы у него появился ребенок, тем более внебрачный, он сделал бы все возможное, чтобы сохранить это в тайне.

– Однако кто-то должен был помочь ему в этом, не так ли?

– Да, пожалуй.

– Дейлос имел семью: маму и сестру.

– Две сестры. Его мать давно умерла, а сестры до сих пор живы.

– Ты о них что-нибудь знаешь? Полонус задумался.

– Я знаю, что им не вменили в вину его преступления. Помнится, Дейлос оставил после себя весьма внушительное состояние. Его сестер признали наследницами, и имущество поделили между ними.

– Но они никогда не вступали во владение Дейматосом?

– Верно. Остров принадлежал семье Дейлоса на протяжении многих поколений, но после ужасных событий, которые там разыгрались, сестры решили передать его государству. Я думаю, они были только рады от него избавиться.

– И их можно понять, – мрачно изрек Гейвин.

– Конечно. Какой еще вопрос ты хотел со мной обсудить?

Гейвин медленно, спокойно и обстоятельно изложил Полонусу все, что ему удалось выяснить относительно ситуации на Акоре.

Учитель внимательно слушал, время от времени задавая необходимые вопросы, что следовало ожидать от человека, который учил других делать то же самое.

В процессе разговора лицо Полонуса постепенно бледнело. Когда Гейвин закончил, его дядя несколько минут молчал. Наконец он спросил:

– Кто-нибудь еще знает о рассказанном тобой?

– Нестор, но он никому не скажет. И еще один человек.

– Кто?

– Ее зовут Персефона, и я думаю, что тебе пора с ней познакомиться.

Здравый смысл, которого у нее всегда хватало в избытке, призывал Персефону отдохнуть, но она так не привыкла спать в кровати, что ее глаза никак не хотели закрываться. Проворочавшись в постели около часа, она наконец сдалась и решила поискать себе другое занятие.

Лишь только ее ноги коснулись пола, как она поняла, куда ей хочется пойти.

Разумеется, она прекрасно сознавала, что ей вовсе не следует туда ходить, что она поступает крайне глупо, что это опасно, но ноги сами несли ее по коридору. Она тревожно озиралась, боясь, как бы ее не остановили, но ей удалось беспрепятственно дойти до лестницы.

Спустившись на первый этаж, она взяла лампу, зажгла ее и проследовала дальше. Комната со статуями показалась ей еще просторнее и таинственнее, чем в первый раз. Она ненадолго остановилась, гадая, кто здесь увековечен и за какие заслуги они удостоились такой чести.

Двинувшись дальше, Персефона быстро миновала первую пещеру и пошла тем путем, который ей указал Гейвин. Когда впереди замаячил подземный пляж, она аккуратно поставила лампу на землю. Свет, посылаемый обитающими в воде крошечными живыми существами, выхватывал из мрака маленький храм. Она осторожно подошла к нему, прекрасно помня, что случилось под его сводами.

Зачем она сюда вернулась? Что толкнуло ее на столь безумный шаг? В обществе Гейвина она почти не замечала окружающей обстановки. Сейчас же она полностью сосредоточилась на увиденном. Поросший мхом каменный лик выглядел не совсем так, как ей запомнилось. Казалось, что он стал более спокойным.

Разумеется, она просто фантазировала. Резное изображение не могло измениться, разве что обветшать со временем.

Персефона нагнулась, вглядываясь в лицо изваяния. По нему бежали струйки воды, но она не собиралась пить воду. Ей надо сохранять ясную голову.

– Кто ты? – тихо проговорила она, проведя пальцем по камню.

Теплому камню.

Теплому? Как странно… Вода же охлаждала его.

Неужели лавовые потоки располагались совсем близко к поверхности? Но она не видела никаких признаков их. К тому же земля на ощупь совершенно холодная.

И тем не менее камень оказался теплым. Персефона вздохнула и опустилась на колени, продолжая смотреть на лик духа.

Постепенно всем ее существом завладело чувство, которое она испытывала большую часть своей жизни и которое нисколько ее не пугало, – чувство единения с некой живой субстанцией.

Гейвин думал, что Персефона страдала в одиночестве, особенно после смерти мамы, на самом же деле она никогда не чувствовала себя по-настоящему одинокой.

Рядом с ней постоянно присутствовал дух Акоры, и если другие люди просто верили в него, как в Бога, то она твердо знала, что он есть – такой же реальный и близкий, как песчинка на ее ладони. Он оживлял сны и разгонял страхи.

– Ты… – тихо произнесла Персефона и немного смутилась. Но она одна, ее никто не мог услышать и высмеять. – Ты здесь?

Ей показалось, что теплый камень под ее рукой немного пошевелился.

Она прислонилась к замшелой стене и закрыла глаза. Дыхание ее стало ровным и глубоким.

– Помоги мне, – прошептала она. – Помоги мне понять, что происходит…

Под ее веками возникло видение. Огонь. Большие языки пламени вырывались из земли и устремлялись к небу. Земля дрожала и покрывалась трещинами, образуя адский ландшафт. Солнце закрылось черными тучами. Раскаленная лава медленными гигантскими волнами растекалась по окрестностям. Там, где она встречалась с морем, кверху вздымались огромные столбы пара. Казалось, будто океан вскипает.

Но тут все прекратилось. Лава остыла. Море успокоилось. В прояснившемся небе вновь появились птицы. Там, где бурлили красные потоки лавы, чернела земля – новая земля, рожденная в огне и готовая сама рождать жизнь.

Персефона отдернула руку от каменного лика. Вода, искрясь на солнце и тихо журча, бежала по стене и уходила в почву.

Итак, новый катаклизм неизбежен. Последние надежды Персефоны, что извержения не будет, рассыпались в прах. И все же она надеялась, что жизнь на Акоре сохранится…

Надо сказать Гейвину.

Но Гейвин не верил в духа. Вернее, не позволял себе в него верить. Долг призывал его посвятить всего себя Англии. Как человек чести, принц Атрейдис не мог отступиться от своих обязательств. Но он ошибался.

Его место на Акоре, рядом с ней.

На Акоре – да, но не рядом с ней. То, что между ними произошло, всего лишь украденный момент счастья, который останется драгоценным воспоминанием.