— Мы, должно быть, дошли до вершины башни, — пробормотала она, запыхавшись. — Куда мы идем, Рауль?

— Сюда. — Он толкнул дверь и отступил в сторону, пропуская Либби вперед и улыбаясь. От изумления она открыла рот, но не издала ни звука. — Это твоя художественная студия, — пояснил Рауль.

Впрочем, слова были лишними. Либби огляделась. Большой мольберт у окна, выходящего на озеро, стопка чистых холстов, полки с красками и другими принадлежностями. Картины Либби были перевезены из Корнуолла и расставлены вдоль стен. Она испытала гордость, когда стала внимательно их рассматривать. По ее мнению, картины действительно заслуживали внимания.

— Мой друг владеет галереей в Риме, — сказал Рауль, остановившись перед холстом, на котором Либби начала писать деревенский пляж — как раз перед отъездом в Италию. — Я показал ему несколько твоих работ, и он захотел организовать выставку. Что скажешь о студии? — поинтересовался он, обеспокоенный отсутствием ее реакции, хотя с большим удовольствием оборудовал студию для жены. — Дорогая, почему ты плачешь? Если тебе не нравится…

— Мне очень нравится. Конечно, нравится. — Либби шмыгнула носом и одарила мужа ослепительной улыбкой, потом бросилась в его объятия. — Это самое лучшее, самое удивительное! Для меня никто никогда ничего подобного не делал, и я люблю… — Она вовремя умолкла. — О, Рауль, не знаю, как благодарить тебя.

— Я подскажу тебе как, дорогая, — лукаво произнес он. — Я совсем не зря поставил здесь диван, на котором собираюсь кое-что тебе продемонстрировать.

* * *

Не будет ли Либби искушать судьбу, если признается, что еще никогда не была такой счастливой? Об этом она размышляла несколько недель спустя, когда готовилась к вечеринке у Кармины, на которой должна была присутствовать вместе с Раулем. Жизнь не может быть совершеннее. Джино — великолепный энергичный маленький мальчик, который с радостью носится по садам виллы «Джульетта». Либби обожала проводить с ним время, но на пару часов в день она оставляла его с Сильваной, а сама удалялась в студию, чтобы рисовать.

Рауль продолжал работать на вилле и ездил в римский офис только тогда, когда это было крайне необходимо. Либби нравилось заглядывать к нему в кабинет под любым предлогом, и он часто приглашал ее присоединиться к нему, чтобы обсудить планы и предложения, касающиеся компании «Кардуччи косметикс».

«Но если дни были хороши, то ночи можно сравнить с пребыванием на небесах», — размышляла Либби. Улыбаясь, она смотрела в зеркало на свои зардевшиеся щеки и понимала, что у нее нет необходимости наносить румяна. Опасения по поводу того, что страстное влечение между ней и Раулем сойдет на нет, оказались необоснованными. Они не могли насытиться друг другом, и их занятия любовью стали более страстными и бурными, чем когда-либо. Либби нравились ласки мужа; при одном воспоминании об их близости у женщины трепетало все тело. Она с улыбкой припомнила, как пришлось вытирать пол после того, как они слишком разрезвились в ванне.

— Либби, мы должны идти.

Она повернулась, когда муж вошел в спальню, и затаила дыхание. Рауль остановился и стал внимательно ее рассматривать.

— На этот раз я решила смягчить цветовую гамму, — торопливо сказала Либби, поскольку он, похоже, онемел. — Как ты думаешь, белый цвет немного, ну… девственный?

Когда Либби выбирала платье из простого белого шелка и шифона, с маленькими кристаллами на лифе и узкими бретелями, оно казалось ей идеальным, но теперь она засомневалась.

— Довольно поздно выбирать девственный цвет, дорогая. — Глаза Рауля лукаво блестели, но в голосе слышалось любопытство. — При виде тебя у меня дух захватывает. — Подойдя к жене, он вынул что-то из кармана пиджака. — Моя мать часто надевала это на вечеринки, — пояснил он, и Либби затаила дыхание, увидев бриллиантовое ожерелье. — Алмазы семьи Кардуччи, семейная реликвия.

— Я не могу это носить, — запротестовала Либби, запаниковав. — Оно стоит целое состояние. Вдруг я его потеряю? В самом деле, — настаивала она, в то время как Рауль, игнорируя ее возражения, надел ожерелье ей на шею, — я не ношу ювелирные украшения.

— Я знаю, — сухо произнес он.

Единственным ювелирным украшением, которое носила Либби, было простое золотое кольцо — то, что Рауль надел на ее палец в день свадьбы. Во время недавней поездки в Рим он привел жену в эксклюзивный ювелирный магазин и пытался убедить выбрать браслет и подходящие к нему серьги, но она отказалась, заявив, что нет никакого смысла в дорогих украшениях, если большую часть времени она проводит играя в песочнице с Джино.

Либби очень сильно отличалась от его первой жены и любой другой женщины, которую Рауль когда-либо встречал. Подумать только, а ведь он считал Либби охотницей за богатством! Рауль вздрогнул при воспоминании о том, как относился к ней, когда она впервые приехала на виллу. Развод с Даной сделал его предельно циничным в отношении женщин, но Либби изменила и его отношение к женщинам, и самого Рауля. И теперь он задавался вопросом: что произошло с его хваленой идеей о невозможности счастливо жить в браке?

— Надень ожерелье сегодня вечером и позволь мне похвастаться моей женой, — тихо попросил он.

Как обычно, Либби обнаружила, что не может ему отказать.

— Тетя Кармина с нетерпением ждет встречи с тобой. — Рауль сообщил об этом Либби, когда свернул на своем «ламборгини» на дорогу, ведущую к дому его тетки в модном пригороде Рима.

В душе Либби сомневалась, что Кармина ждет ее с нетерпением. Два предыдущих раза, когда они навещали тетю, Кармина была вежлива с Либби в присутствии Рауля, но становилась холодной и недружелюбной, стоило ему оказаться вне пределов слышимости. Либби напомнила себе, что муж любит сестру своей матери. И по этой причине она решила попробовать поладить с Карминой.

Тетя Кармина расцеловала Рауля в обе щеки, однако застыла на месте, как только Либби шагнула ей навстречу. Улыбка Кармины дрогнула.

— Я смотрю, ты носишь алмазы Кардуччи, — натянуто промолвила она.

— Да… — Либби растерялась. — Рауль попросил их надеть.

Кармина одарила ее странным взглядом.

— Неужели это правда? — тихо сказала она, и от ее тона по спине Либби пробежала дрожь.

Ужин оказался тяжелым испытанием. Кармина являлась покровительницей многочисленных благотворительных организаций и была известной фигурой в высшем обществе Рима. Либби была уверена, что она преднамеренно выбрала гостей, среди которых были и блестящие ученые, и потрясающе красивые модели. Так она хотела подчеркнуть отсутствие у Либби образования и социального статуса. В глубине души она чувствовала себя безнадежной, однако изо всех сил старалась поддерживать разговоры за столом. Ее охватывала жгучая ревность всякий раз, когда великолепная телеведущая-итальянка, сидящая рядом с Раулем, наклонялась к нему и говорила что-то, заставляющее его смеяться.

К облегчению Либби, кофе подали в салоне. Она отказалась от кофе, когда официант принес ей чашку на подносе. Либби решила, что обойдется без кофе, от запаха которого ее затошнило. Вместо того чтобы смотреть на Рауля, который все еще беседовал с дамочкой с телевидения, Либби забрела в маленькую гостиную рядом с салоном и наткнулась на Кармину, сидящую на диване.