— Виктор, фон твоего амулета… ты можешь поднять уровень, чтобы защитить всю комнату?

Вик всерьез задумался. А сама? Непостоянный Конус Безмолвия — это ведь из ассортимента где-то среднего уровня мастерства. Вот и огонь как дикарю приходится разводить… Рассказать? Для активного и даже выборочного подавления механист обычно пользовался другими, не такими миниатюрными и маломощными приборами. Контур… с хорошим охладителем Вик мог поднять амплитуду, скажем, до пары милливольт, однако на улице хоть и холодно, но льда и снега пока нет. Да и что такое одна-две тысячных вольта?

— Если кратковременно — смог бы… теоретически.

Такой ответ Венедис не устраивал.

— Мне нужен долгосрочный эффект, Инженер. А с использованием еще каких-нибудь механизмов?

Каких-нибудь — Вик закатил глаза к потолку. Смотреть там было особо не на что — традиционные метки для медитаций и пятна копоти.

Шелковая лента, отрез сорочки Венедис, например, да пара металлических роликов, медный котелок, кусок колючей проволоки для токосъемников, проводников и обмоток, стеклянный сосуд, соленая вода для электролита, дерево в качестве диэлектрика… из таких подручных материалов можно было соорудить грубый артефакт-осциллятор, способный озадачить любого видока в радиусе доброй сотни метров.

Настолько грубый и настолько озадачить, что это не останется без внимания. А для простейших фильтрующих каскадов понадобится что-нибудь поэлегантнее колючей проволоки.

— Не пойдет, — вздохнула девушка. — Вот в этом ваша, механистов, слабость. Зависимость от вещей.

Вик имел по этому поводу собственное мнение, но спорить не стал — зато эффективность любого механизма практически не зависела от фазы Луны, пятен на Солнце или менструального цикла его владелицы. И это как раз Венди просила прибегнуть сейчас их к помощи.

— Можно сходить к местному кузнецу, — предположил Вик, — но не думаю, что…

— Исключено.

Венедис охватила ладонями голову и взъерошила волосы. По всему выходило, что она нервничает. Любопытно.

Но Вика больше интересовал другой вопрос. Приполярье было слишком холодным местом, и задерживаться здесь не хотелось.

— Так ты об этом хотела поговорить?

— Не совсем. — Девушка закусила губу. — Обстоятельства изменились. Если ты не можешь помочь, то… сейчас некоторые слова не стоит произносить. Даже мысленно. В плетении предначертанного…

Старьевщик шумно выдохнул. Историй, связанных со знамениями и откровениями, он не любил. Невозможность озвучить мысли — не повод нарушать договоренности. Нет разговора — нет проблем.

— Для начала хотелось бы получить расчет. — Вик потер большим пальцем об указательный. — А так как ничего больше мне предложить не могут…

Девушка нервно рассмеялась и резко села на кровать, та жалобно скрипнула продавленными пружинами.

— Кретин! Неужели ты не чувствуешь… ах да, куда тебе… механист! Ты очень плотно увяз в этом деле! Ты уже ни черта не случайный попутчик!

— С чего бы?

— С того. — Венди принялась судорожно копаться в сумке на своем боку. — Думаешь, мне доставляет удовольствие смотреть на твою постную синюшную рожу? Обидно, конечно, немного, что ты такая скотина неблагодарная. Да и глаза б не видели!

Она наконец нашла, что искала, и бросила Вику блокнот в обложке из незнакомой шероховатой кожи:

— Смотри, там закладка!

Старьевщик развернул книжку, дивясь тонкости и белизне бумаги, и уставился на рисунок — круг, весь исчерченный штрихами и знаками. Затем скривился — его на такие фокусы ловить было бесполезно:

— Гороскоп что ли?

— Умный, да? Скорее — хорарная космограмма. Обрати внимание, как расфокусированы проекции планет на эклиптику — это множественная реальность. Асцендент тройной — а вершин максимум должно было быть две, понимаешь? И ни одного прямого отрезка…

Вик зевнул, прикрывая рот кулаком.

— Скучно, да? — участливо поинтересовалась собеседница. — Я в астрологии не так сильна, как хотелось бы — только пару узловых точек и жребиев здесь разобрала. А из трех участников только одного можно персонифицировать по более-менее определенному в схеме прошлому. Одного, механист, именно того третьего, которого там вообще быть не должно. Глянь на следующей странице — я его день и место рождения прикинула. И заодно напряги извилины — тебе эта космограмма ничего не напоминает?

Изображение походило и одновременно сильно отличалось от виденных Виком раньше гороскопов. Нервное, схематичное, размашистое и аморфное, не обремененное геометрической точностью движений его автора. Если кривизна направлений не случайность, а результат, например, множественности векторов вероятности, то расшифровка рисунка — задача невыполнимая. А ведь эта картинка действительно уже где-то попадалась ему на глаза.

Старьевщик, демонстративно плюнув на палец, перевернул страницу блокнота. Каллиграфические столбики цифр, аккуратные сноски и незнакомые символы. Если предыдущий неряшливый рисунок и эти выкладки сделаны одной и той же рукой, то при совершенно разных обстоятельствах. Вик посмотрел на итог вычислений, в глубине души зная результат. И почти не удивился, убедившись в безошибочности значений, потому что он уже понял, где видел это изображение.

Здесь, в блокноте, была только копия. Подробная, точная и сильно уменьшенная. А оригинал, начерченный на окровавленном полу беспалыми культями, уже, наверное, превратился в пепел на берегу безымянной таежной реки. Фрагмент, которого касалась рука мертвеца, Вик помнил отчетливо — до сих пор сознание будоражил легкий привкус отвращения.

Все могло быть подстроено. И картинка, и трупы — все, вплоть до встречи с Моисеем. А в гороскопах Старьевщик разбирался, мягко говоря, поверхностно — Венедис даже не стоило утруждать себя терминологией. Вик легко отдал бы любые сомнения на откуп своей мании преследования, если бы не два момента. Во-первых, масштаб предполагаемой комбинации делал сомнительной выгоду даже от такой неординарной личности, как механист. С самооценкой у Вика было все в порядке — как правило.

Хуже было другое. В школе будущих янычар сознательно лишали прошлого. Вплоть до имени — Масуд, кажется, тогда звали Вика. А после — Палыч растолковал, как помогает просчитывать поступки и последствия знание узловых событий из его жизни. С помощью тех же гороскопов. Одним словом, дата и место рождения Старьевщика не присутствовали ни в одной метрике или анкете. И узнать ее Венди просто не могла. Или могла?

Ровные столбцы цифр определенно не нравились Вику. И играть чужие расклады было не в его правилах. Тем более — присутствовать персонажем в шедеврах, созданных мертвецами.

Он закрыл блокнот и бросил его Венедис:

— Что это меняет?

Девушка пожала плечами:

— По большому счету — ничего, я думаю. Просто ты теперь в опасности.