– Вы сообщаете имя человека, кого ограбить мне не составит труда. Потому что в силу складывающихся обстоятельств (которые вы ловко подмечаете), дворянин этот сам позволит мне войти в его дом и сам покажет, где хранит свою честь. Ведь вы же не станете отрицать, что заметили влюбленность графа де Монти в Анну-Марию?

Маска отрицательно покачал головой. Спорить с этим не имело смысла.

– Однако с виконтом ты справилась сама, – заметил он.

Лайза усмехнулась. На первый взгляд, воровка действительно все сделала сама. И все же…

– Вы предполагали, как поведет себя баронесса Грей, едва заметит мое внимание к виконту де Гра. Вы понимали, что мое внимание к нему будет заметно в силу моего волнения. Ведь прежде мне не доводилось красть честь дворян, и я переживала слишком сильно, делая это в первый раз. Не сомневаюсь, что именно так вы и думали, когда сообщали мне первое имя.

– И что же ты хочешь? – не сочтя нужным ответить Лайзе, спросил Маска.

– Я хочу, чтобы вы позволили мне самой выбирать, когда и каким образом выполнять работу. Я хочу, чтобы вы сообщили мне все имена, чтобы я сама наблюдала за их обладателями и строила планы, исходя из собственных предпочтений.

Человек в черном опустил голову, и Лайза не взялась бы предположить, что поспешил он скрыть от нее: улыбку, усмешку или досаду. Как бы там ни было, когда Маска вновь посмотрел на девушку, его лицо было спокойно, тонкие, чуть сжатые губы правильно изгибались. Он сделал шаг от стены, так чтобы очутиться возле Лайзы. Глаза его оказались как раз на уровне глаз девушки.

– Этого, как ты догадываешься, не будет. Ты не узнаешь имен до тех пор, пока не придет время. И если ты полагаешь, что причина выбора того или иного имени единственна и заключается в моей наблюдательности, ты ошибаешься. Каждый заговорщик занимает определенное место, и сместить его с этого места важно не абы когда: уйди заговорщик чуть позже или раньше, и его ухода никто из сообщников не заметит.

Маска уже собирался попрощаться, когда заметил нерешительность на лице своей собеседницы. Лайза стояла, не двигаясь, в задумчивости прикусив губу, и словно вовсе не слушала говорившего.

– Что-то еще случилось после нашей последней встречи? – осведомился Маска. – Твое волнение прежде выражалось иначе.

– По правде сказать, я не знаю, случилось ли что или мне это почудилось.

Лайза переплела холодные пальцы, помялась немного, раздумывая, стоит озвучить свои недавние мысли или страхи такого рода лучше держать при себе.

– Господин Маска, – наконец проговорила воровка, – раз уж вы не можете назвать мне имена всех заговорщиков, быть может, вы сможете хотя бы подтвердить мне присутствие в их числе одного человека. Я хочу знать это наверняка.

Маска вновь скрыл лицо под полами шляпы.

– Кто тебя интересует? – глухо поинтересовался он.

Девушка едва заметно усмехнулась, хотя смешного в сложившейся ситуации было мало. Она рассчитывала если не по словам, то хотя бы по интонациям, по мимике своего нанимателя понять истину. Маска же скрылся так, что не оставил ей ни малейшего шанса узнать то, что знать до поры до времени не полагалось.

Однако отступать было поздно, и Лайза произнесла имя.

– Барон Грей? – против своих прежних желаний и намерений, Маска поднял голову. Кажется, он хмурился, но голос его при этом звучал ровно и уверенно: – Почему ты спрашиваешь о нем?

– Просто, сегодня я поняла, что скорее соглашусь украсть честь короля, чем честь его благородия. И еще я хотела предупредить вас, что если вы все же прикажете мне сделать это…

Вдруг господин в черном жестом приказал воровке замолчать. Прежнее спокойствие молодого человека уступило место волнению, которое Маска не посчитал нужным скрывать. Очевидно, у него уже появилось предположение о поводе к такому повороту разговора, но догадка не могла удовлетворить господина.

– Что навело тебя на подобные мысли? – спросил он у Лайзы.

Девушка вновь замялась. Увидев перемену в Маске, она поняла, что более может не сдерживать своего собственного страха, что он будет верно понят. И теперь тщетно пыталась придать своим мыслям форму слов. Так и не найдя иной формы, воровка просто произнесла:

– Он сейчас на кухне, беседует с дворецким.

– Барон Грей в столице? – переспросил господин в черном. – Он в этом доме?

Рука Маски невольно потянулась к кинжалу. Взгляд молодого человека скользнул по освещенным окнам, по темным стенам, по пожухшим клумбам, залитым лунным светом. Наконец, убедившись, что опасность вовсе не так близко, как почудилось ему, и никто не собирается сейчас же атаковать, Маска сумел взять себя в руки и проговорил медленно, будто пробуя каждое слово на вкус:

– Значит, барон Грей в столице. И он, разумеется, не объяснил тебе причину своего приезда.

– Нет, господин. Он лишь пару слов мне сказал, да и те касались дворецкого. Кто я такая для него? Его благородие не счел нужным даже представиться мне. Его имя мне сообщил господин Джон. Как и то, что хозяина привели в столицу срочные дела. Настолько срочные, что баронессе не стоит знать о его приезде, иначе его благородие непозволительно задержится.

– Он просил ничего не говорить Анне-Марии, – эхом повторил Маска. Лайза отметила, что это обстоятельство если и удивило господина, то совсем незначительно.

– Да. Но если вы считаете нужным сказать, я могу это сделать сразу по возвращении.

– Нет, нет, – поспешил остановить Лайзу Маска. – Пусть остается в неведение.

Маска запахнул полы плаща и направился в сторону выхода из парка. С Лайзой попрощаться он толи забыл, толи не посчитал нужным. Впрочем, голос его Лайза услышала в этот вечер еще раз. Отойдя метров на десять от девушки, Маска вдруг замер и отчетливо произнес (хотя слова его вряд ли предназначались для ушей воровки):

– Все это крайне любопытно! Он должен об этом узнать.

После чего господин окончательно скрылся из виду. Лайзе не осталось иного, как только вернуться к себе в комнату.

* * *

На следующее утро Лайза встала рано и первым делом спустилась на кухню, желая посмотреть, не осталось ли чего-нибудь интересного от вчерашнего разговора Джона с бароном Греем. Девушку ждало полнейшее разочарование: кухня была так чисто убрана, как не была она, верно, убрана в день приезда Анны-Марии в столицу. И, разумеется, мусор весь был выброшен из кухонного ведра, чтобы никому из слуг не пришло в голову изучить его. Копаться в уличной помойной бадье Лайзе не претило, но она представила, как странно будет выглядеть в глазах Джона, если он увидит ее из окна своей комнаты, и потому отказалась от этой идеи. Кроме того, горничная понимала, что юная баронесса скоро проснется, потребует завтрак в постель и сильно удивится неопрятному виду своей служанки.

Лайза привычно готовила пирожные для Анны-Марии, когда на кухне появился дворецкий. Он пристально взглянул на девушку и, не найдя в ее внешнем виде и действиях ничего подозрительного, приветливо поздоровался.