Ратлидж без запинки ответил:

— Моя фамилия Ратлидж. А вы?..

— Монтгомери.

— Доброе утро, мистер Монтгомери. Насколько я понимаю, во время войны у вас реквизировали ферму и использовали ее под аэродром.

Монтгомери сразу ощетинился:

— Как будто мне предлагали выбор! Ваши, городские, забрали у меня землю, ни слова мне не сказав. Приехали и объявили: мол, мои пастбища и заболоченный участок у моря теперь собственность правительства его величества. Так и сказали! И мне пришлось искать для своих коров другое пастбище. Здесь их оставлять нельзя было, от этого грохота у них пропадало молоко. А ведь где-то еще надо было выращивать зерно и заготавливать сено на зиму. Один самолет загорелся в воздухе, упал и разбился. У меня чуть крыша не занялась! И ни в чем вы меня не убедите, так что лучше всего возвращайтесь-ка, откуда приехали, пока я не разозлился.

— Извините. Я здесь не для того, чтобы что-то у вас просить. Хочу лишь получить кое-какие сведения. Меня интересует, как к аэродрому относились жители Фарнэма.

— Не знаю, зачем вам это понадобилось… А что скрывать, меня все поносили. Даже угрожали, было дело. Можно подумать, я лично написал королю и попросил, чтобы у меня отобрали поле! Меня проклинали со всех сторон.

Если бы не Самьюэл Бразерс и другие соседи, я бы просто разорился. У меня и так почти год ушел на то, чтобы убрать битое стекло, избавиться от остатков фундамента и снова превратить летное поле в пастбище. Они повсюду выкопали выгребные ямы, залили землю маслом и керосином. Мне пришлось убирать за ними самому; никто не предложил мне помочь. Кое-кто из наших подстрекателей даже призывал устраивать диверсии. Конечно, ничего не вышло. Зато стычек с летунами было предостаточно. Я бы не удивился, если бы с той или с другой стороны кого-нибудь убили. Летчики говорили, что им приходится работать в особо трудных условиях; мол, за такое даже положена надбавка. Никто не хотел служить здесь. У нас тут были даже американские летчики из Тетфорда; трое из них здесь и погибли. Представляете, как расстраивалась моя жена? Запах горелого мяса держался несколько дней…

— Вы упомянули о том, что сюда перевели американцев с аэродрома в Тетфорде. Вы знали, что там работал сын Неда Уиллета?

— Бен? Да я уже не помню, когда в последний раз видел его. Точно еще до войны. Он хоть на похороны-то приедет? Нед был хорошим человеком. Очень я огорчился, когда узнал, что он умер.

— Бен Уиллет тоже умер. Его нашли в Темзе почти неделю назад.

— Кого — Бена?! Вот это печальная новость. — Фермер покачал головой. — Моя жена называла его подменышем. Ерунда, конечно, но он не был похож на остальных братьев. Однажды летом приходил к нам вместе с отцом наниматься на временную работу. Лет двенадцать ему тогда было; вычищал навоз и тому подобное. Жена давала ему книги, и я однажды застал его на сеновале — он читал. Когда я его увидел, он очень испугался — думал, я его выпорю.

— Вы знали Уайата Рассела или Джастина Фаулера?

— Рассела знаю. А до того знавал его отца. А Фаулер кто такой?

— Он приехал жить в «Берег» после того, как осиротел.

— Вряд ли я его видел. Что у них общего с молодым Уиллетом и с тем, что он утонул?

— Пока не знаю. Обстоятельства его смерти сейчас расследуются. Поэтому я сюда и приехал. Перед смертью Уиллет явился в Скотленд-Ярд и назвался Уайатом Расселом. И еще он сказал, что у него есть сведения насчет убийства Джастина Фаулера.

— Бен Уиллет назвался Расселом? С чего бы?

— Мы пока не знаем. Вы часто видели в Фарнэме Синтию Фаррадей?

Фермер едва заметно нахмурился:

— Моя жена, Матти, никогда ее не любила.

— Почему?

— Да разве она скажет? Только раз обмолвилась: дескать, от нее одни неприятности.

— А по-вашему как?

Фермер покосился куда-то через плечо Ратлиджа, как будто хотел убедиться, что жена его не услышит. Но на вопрос не ответил, а вместо того сказал:

— Когда у Матти сука ощенилась, мисс Фаррадей пришла к ней и спросила, нельзя ли ей купить щеночка. Я бы позволил ей взять щенка, который понравился, но Матти и слышать ничего не желала. Иногда женщины бывают такими странными! Матти сказала: она лучше утопит щенков, чем отдаст ей. Ну, я и раздал их в другие дома.

Суждение было резким.

Как будто внезапно сообразив, что сбился с курса, Монтгомери продолжал:

— Раз смертью Бена Уиллета заинтересовался Скотленд-Ярд, значит, его убили!

— Да. Мы пока не выяснили, что общего было у него с семьей Рассел и «Берегом», но какая-то связь должна быть.

— Слушайте, надеюсь, вы не сказали Неду перед смертью, что его сына убили? Он этого не заслужил! Нед был человеком жестким, зато справедливым. И гордился своим младшеньким.

— Я ничего ему не говорил, но, может быть, сказал кто-то другой.

— Бен и после войны служил в Тетфорде? Что он забыл в Лондоне?

— Его родственники считали, что он служит на прежнем месте… Мне придется поговорить с его работодателями. Вы, случайно, не знаете, как их фамилия?

— Я бы не сказал вам, даже если бы кто-то при мне называл их. Зачем вы явились сюда, на ферму? Ведь не только из-за аэродрома, да?

Ратлидж улыбнулся.

— С жителями Фарнэма у меня ничего не получается. Вот я и подумал, что вы отнесетесь к моим расспросам снисходительнее.

— Фарнэмцы и самому дьяволу не помогут тушить адское пламя! Никогда не понимал, что Абигейл нашла в Санди Барбере. Но, как говорится, о вкусах не спорят.

Ратлидж поблагодарил фермера Монтгомери за помощь и вышел из сарая. Черный пес проводил его до самой машины.

Санди Барбера он нашел в его пабе. Барбер мыл пол в общем зале. Услышав шаги, он вскинул голову, но, увидев, кто пришел, состроил кислую гримасу. Потом он выпрямился и молча стал ждать.

— Свои условия сделки я выполнил, — начал Ратлидж, не поздоровавшись. — Ничего не сказал Неду Уиллету. Насколько мне известно, он отошел с миром. Теперь я хочу, чтобы вы рассказали, что вам известно о его сыне, Бене.

Отложив тряпку в сторону, Санди Барбер сказал:

— Ничего мне о нем не известно. И о его смерти тоже.

— Слушайте, я приехал в Фарнэм не для того, чтобы ловить контрабандистов…

— Вы с кем это успели поговорить? — вскинулся Барбер. — Где наслушались таких сказок?

— Мне не нужно было ничего слушать. Особенно после того, как вы замахнулись на меня дубинкой. Если не вы убили Бена Уиллета, у вас остается только один повод бояться полицейского. Здесь-то, на реке Хокинг, совсем недалеко от Франции! Должно быть, аэродром сильно осложнил вам жизнь. Ведь летчики и зенитчики днем и ночью охраняли реку и залив. Вы никак не могли проплыть мимо береговой охраны с контрабандными товарами. Ну а потом, когда аэро дром эвакуировали, ваш промысел снова пошел на лад.