Он подвинулся ближе к Лоре.

— А когда пропал ты... Прости, Эвви, все говорят, что не надо тебя торопить, что со временем ты сам все расскажешь. Но никто не спросил, каково тогда пришлось мне. Потерять двух близких людей, одного за другим! Ты просто пошел в гости к Рюну и не вернулся... Поневоле задашься вопросом, что ты сделала не так, если такое случилось с тобой?

— Но я же вернулся, — сказал Эверетт Л.

— Вернулся, — улыбнулась Лора.

Она положила руку ему на плечо. Он придвинулся ближе. Яркие фигуры двигались по яркому экрану.

«Вернулся? Как бы не так. Я — фальшивка. Кукушонок в чужом гнезде. Я — не твой сын и теперь даже не сын собственной матери. Порой я боюсь задумываться о том, что со мной сделали. И я знаю, как бывает, когда обычный день превращается в худший день твоей жизни. Без спросу, без предупреждения».

— А еще этот ужасный январь никак не кончится, — сказала Лора. — Эта бесконечная темень. Ты хороший мальчик, Эверетт.

«Если бы», — подумал Эверетт Л.

— Когда нана приведет Ви-Эр?

— Они еще собирались заскочить в «Макдоналдс».

— Хочешь, я что-нибудь приготовлю, а ты просто посидишь тут?

— Правда? Ты готовишь лучше меня, Эверетт.

«Мой двойник, не я».

— Сиди здесь и никуда не уходи.

По пути на кухню Эверетт снова услышал за спиной плач. «Вы мне больше не враги, — внезапно подумал он. — Лора и Виктория-Роуз. И даже ты, мой двойник, другой Эверетт».

На подоконнике сидела крыса. От неожиданности Эверетт Л отпрыгнул от холодильника. Крыса сверлила его взглядом Он ударил по стакану. Крыса сидела на подоконнике и смотрела на него как ни в чем не бывало.

— Вот нахалка...

Эверетт Л открыл заднюю дверь и замахнулся на крысу. Та спрыгнула с подоконника и, отбежав на несколько метров, обернулась и снова уставилась на него. Эверетт Л рванулся к ней — крыса юркнула в дверь и уселась на траве, буравя его черными бусинами глазок.

— Что за ерунда? — пробормотал Эверетт Л и с воплем кинулся на крысу. Та юркнула в дверцу для кошки. Эверетт выбежал вслед за ней, но внезапно встал как вкопанный.

Крысы. В урнах, на стенах, в сломанных стиральных машинах и гниющих диванах, которые жильцы выбрасывали на помойку. В разбитых цветочных горшках и кадках, на треснувшем бетоне. Дюжины черных глазок, следящих за Эвереттом Л... Он включил тринский радар, испытывая уже знакомое чувство, будто распадаешься на части, сжал кулаки, готовясь активировать оружие. В мгновение ока серые твари исчезли, как умеют исчезать только крысы.

Он ждал под диплодоком. В огромном вестибюле гуляли сквозняки. Десять минут до закрытия, а народу хоть пруд пруди. Школьники с громадными рюкзаками толпились у сувенирного прилавка, рассматривая удивительные объекты под потолком. Кости и чучела. С потолочных балок свисал длиннорукий скелет: гиббон, решил он, или другая обезьяна, из тех, что любят раскачиваться на ветках. Если обводить пространство взглядом, непременно упрешься в диплодока — сердце главного вестибюля. Удивительно, до чего у него маленькая голова. Он снова посмотрел на часы. По громкой связи объявили, что до закрытия музея осталось пять минут. Интересно, успеют ли все посетители выйти?

Ему потребовалось собрать всю храбрость, чтобы решиться позвонить. Набрать номер университета, попросить соединить с доктором Колеттой Харт. В ожидании ответа он успел проговорить про себя заготовленное приветствие и сочинить сообщение, которое оставит на автоответчике, но, когда телефон наконец-то ответил, все заготовки вылетели из головы. Рюн запнулся и пробормотал что-то бессвязное.

— Кто это? — рявкнула Колетта Харт в трубку.

— Рюн Спинетти. Я друг Эверетта Сингха. Как и вы.

Долгая пауза

— Чего вы хотите?

— Давайте встретимся. Я хочу кое-что прояснить.

На сей раз пауза длилась еще дольше.

— Хорошо. Главный вестибюль Музея естествознания прямо перед закрытием

— Где именно? — спросил он, но Колетта Харт уже повесила трубку.

Войдя в вестибюль, Рюн понял, что задал глупый вопрос.

— Он ненастоящий, — произнес незнакомый голос. — В музеях по всему миру, по меньшей мере, дюжина таких же.

Колетта Харт. Выше и моложе, чем он воображал, но его воображение было бессильно нарисовать фиолетовые волосы. Рокерские ботинки на толстой подошве. Она протянула руку. Рукопожатие вышло крепким.

— Ладно, Рюн, пошли отсюда. У меня сильнейшее дежа вю — сразу после Рождества мы встречались здесь с Эвереттом.

— Я знаю, вы ели суши. А еще вы дали ему флешку.

— Любишь суши?

— Очень.

В такси Колетта задала ему множество каверзных вопросов, ответить на которые был способен только близкий друг Эверетта. В кафе она попросила отдельную кабинку, и Рюну пришлось оставить обувь за раздвигающейся дверью. Он поджал большой палец, пряча дырку в носке. В кабинке было тепло и тесно, и Рюн ощущал себя неловко рядом с почти незнакомой женщиной. Колетта заказала чай и копченый угорь нигири, Рюн попросил крабовые роллы.

— Ты видел то, что было на флешке? — спросила Колетта.

— Эверетт показал мне.

— Зря он это сделал.

— Параллельные миры существуют.

— Существуют, да. Ты не копировал информацию с флешки?

— Нет.

— Хорошо. Спасибо и на том.

Рюн с трудом поднес чашку к губам Сердце колотилось, руки тряслись. Он боялся звонить, испугался, когда Колетта ответила, со страхом соврал родителям о том, куда собрался после школы. Боялся в метро, боялся, поднимаясь по ступеням Музея естествознания. Боялся в такси, в кабинке с бумажными стенами. Наверное, в самом сердце страха должно быть место, где тихо и спокойно, как в центре циклона, но его не было. Страх рождал еще больший страх.

— Когда Эверетт исчез, он был в одном из параллельных миров.

— Откуда ты знаешь?

— Он сам мне сказал.

— Что именно?

— Что его отец возглавляет особый отряд, защищающий десять миров Пленитуды. Что отец на нелегальном положении, как в программе защиты свидетелей, а он, Эверетт, состоит в специальном подразделении, вроде американских «Морских котиков», только с дирижаблем. И что он может по телефону вызвать дирижабль из другого мира, однако...

— Однако что?

— Я ему не верю.

Колетта Харт закрыла глаза и вздохнула:

— Избави нас, Господи, от любопытства юных и резвых. Рюн, зачем ты мне позвонил?

— Потому что вы работали с его отцом. Вы должны знать правду.