– Чем же они питались?

– Почему ты все время говоришь о еде? Питались какой-то непонятной энергией космоса… солнца… не важно – чем. Но, они не уничтожали. Дело даже не в том, что тебя съест тигр. Ты думаешь, траве не больно, когда мы ходим по лугу и щиплем ее? А камням, которые мы топчем копытами, не больно? Конечно, больно.

– Тогда как же быть? Какой выход?

– Уже одно то, что ты начинаешь думать о грехах своих, начинаешь от них избавляться. Но это только начало пути. Дело не в том – чего не нужно делать. Этого знания недостаточно. Главное, что нужно сделать! Вот когда выдается пропуск.

– Какой пропуск?

Лошадь внимательно испытывающим взглядом посмотрела на марсианку и таинственным голосом заговорила:

– Есть страна… другой этаж, комната или мир… как называть – не важно. Есть другое измерение, где живут все вместе, не уничтожают, даже не наступают. Садись, забирайся на меня, я покажу тебе кое-что еще, – громко и уверенно предложила лошадь, и отказать ей было невозможно.

Они летели по бесконечному зеленому лугу, другие, такие же красивые создания с завистью провожали их взглядом. Они тоже любили этот бег или полет, но прокатить в этой стране им было некого. А так хотелось. Потом зеленое покрывало начало растворяться в сознании и таять. Какие-то облака стелились по земле и, казалось, что идешь по небу, по голубому или розовому облаку. По воздуху!

– Нравится? – спросила лошадь.

– Очень! – она в восторге зажмурила глаза, и они летели, не касаясь земли, где только ветер бил в их счастливые лица, и скорость, и невероятный восторг. Наконец, спешились, и женщина спрыгнула на землю. Вокруг снова была какая-то бесконечная равнина, покрытая белым туманом, как долина гейзеров или кусочек неба. Под ногами то ли земля, то ли мягкая перина. Но она крепко стояла на ногах, почему-то не боясь упасть. У больших валунов их встретили какие-то люди или создания. Очертания их были нереальны и призрачны, как во сне, но голоса были отчетливыми. Один из них задал простой вопрос:

– У вас есть пропуск?

– Нет,… пока нет, – робко ответила лошадь. Она присмирела и с благоговением смотрела на них.

– Тогда проходите, мы вам очень рады, – радушно ответил тот же голос или человек, и существа растворились в тумане.

– Почему рады? – спросила шепотом женщина.

– Потому что это действительно так, – сказала лошадь.

– Здесь нет стражей, и нас никто не прогонит. Мы ничего здесь не сделаем дурного – это невозможно. Поэтому этот мир без страха и зла. Он сам защищает себя … вернее, мы защищаем его от себя. Страж – у каждого в голове. Далеко не каждый может попасть сюда, простого пути нет – у каждого он свой. Даже тебя я могла потерять по дороге.

– Потерять?

– Но, я верила в тебя – и мы вот здесь. Но, для нас этот мир нестабилен и мы скоро потеряем его… и он нас тоже… Мы пока не готовы к такому.

Они шли или плыли по бесконечной туманной долине, где только солнце напоминало о той реальности, откуда они явились. Хотя, сейчас трудно было понять, что реальнее – тот мир, прошлый или этот, потому что он был прекрасен!

– Что это? – спросила женщина, глядя в прозрачную быструю реку.

– Там плавает форель, а этот медведь своей когтистой лапой не ударит ее по чешуе.

Она посмотрела на огромного медведя, который стоял рядом и любовался красивыми рыбами. Любовался и улыбался… Медведь… улыбался!

– Здесь стаи голодных волков не набрасываются на одинокую лань, – продолжала свою восторженную речь ее спутница, – Не берет ружья человек, не стреляет в свою жертву – кем бы она ни была – человеком или дичью. Здесь Боги или люди, похожие на них, ходят по одним дорожкам, теперь они совсем не простые смертные, потому что они бессмертны. Все эти твари и люди сбросили чешую и теперь в своем изумительном тонком теле переходят с камня на камень, с волны на волну. Они не потревожат и колоска, который наливается семенем, не остановят ветер, который дует, куда несет его воля судьбы или случая, не разрушат, не предадут. И разум их не прервет полета мечты и желаний, потому что они невесомы и достигли этого призрачного, но такого реального мира – мира своей мечты. У каждого она своя, а мир один на всех.

– Они вечны? – спросила марсианка, – призрачные тела? А как же они размножаются, занимаются любовью?

– А зачем им, как ты сказала, “заниматься” любовью, если они просто умеют любить. Любят себе и все – и это одно из главных условий для получения пропуска. Тех, кто не умеют любить, здесь нет. И никакие технологии не помогут. Это нравственный мир. Нравственность – от слова нравы. А их нравы чисты, их помыслы прозрачны, не извращены. Такого можно достигнуть не тренировками, но праведным истинным путем. Истинным – от слова истина. Что есть истина? То, что неоспоримо, но требует сил и жертв познания, праведного труда и образа жизни.

– Как это?

– Не знаю, но догадываюсь. Только, когда мы выполним все эти правила, наша Страна Лошадей или Собак, страна Тигров или Крыс, Людей – превратится в территорию, общую для всех. И будет это территория Любви. Остальное нам пока понять не дано. Но уже одно то, что мы задумываемся об этом, ведет нас сюда в неизведанную, но желанную страну. Страну, где не нужны никакие пропуска и условности.

Она задумалась и смотрела по сторонам, и временами казалось, будто все эти фигуры, люди, звери становились отчетливыми и настоящими, а иногда казалось, словно, смотришь на них сквозь запотевшее стекло. Тогда они растворялись. А еще она поняла, все зависит от того, о чем в этот момент думаешь, что чувствуешь. И невозможно больше сохранять кристальную чистоту мыслей так надолго, не отвлекаться, не задумываться о чем-то земном… вернее бессмысленном, бренном. Действительно, никакие технологии или тренировки не помогут, – подумала она.

Вдруг перед ними возникла знакомая пара – Павел и Катенька. Марсианка очень удивилась и теперь с нескрываемым любопытством разглядывала их. Они были странно одеты, совсем не были похожи на тех двоих – художника в затрапезном свитере и девушку в джинсах и футболке. Их одежды напоминали прозрачные… или даже призрачные одеяния, словно маленькие облака едва прикрывали эти фигуры, и почему-то казалось, что естественней выглядеть невозможно. Такая нагота совсем не смущала этих двоих, была естественна и проста. Павел держал в руках кисть, накладывая мазки на полотно. Катенька смотрела на него невинными влюбленными глазами, и этот взгляд струился нежностью и желанием. Художник словно пил эту нежность, вдыхая аромат ее непередаваемого восторга и страсти, и создавал светящийся образ на своем холсте. И на какое-то мгновение стало непонятно, кто же пишет эту картину, его рука или ее взгляд, полный радости и любви. Стал бы этот свет столь ярким без дивного взгляда юной девушки и ее страсти?

– Вот болван, – поневоле подумала марсианка, – такая красотка, такой неземной цветок. Подойди и сорви…

Мгновенно они с лошадью вывалились из этого призрачного мира, который растворился в туманной дымке, словно, все было только сном. Их отбросило непреодолимым дуновением не на километры, но на целую галактику, и теперь тот мир оказался на немыслимом расстоянии. Да, и был ли он вообще?