– Блокировать проходную! Посторонних вывести с территории завода!

Собственно, посторонние уже сами выходили из цехов, но были не одни. За руки они держали своих уже непривязанных родителей. Ведь детям ничего не стоило, воспользовавшись инструментами, которые находились на каждом станке, освободить своих родителей. А тем всю неделю и в голову это не приходило. Толпа у проходной все росла, тогда Орлов отдал распоряжение вернуть всех на рабочие места. Но, как гром с ясного неба (а небо действительно было ясным), проявил себя МЭР. Собственно, в такой ситуации это было его прямой обязанностью.

– Приказываю освободить людей и отправить всех по домам! – громовым голосом возвестил он.

– Позвольте, – незамедлительно вмешался Петр Ильич. – Это мои люди, и они будут делать то, что я прикажу.

МЭР на мгновение остановился, оценивая противника.

– Делать? – произнес он.

– Да, делать! – настойчиво сказал Петр Ильич.

– Делать, – задумчиво повторил Мэр. Помолчал немного и с огромным интересом произнес сакраментальную фразу, которая не раз за последнее время звучала от разных людей. К сожалению, только за последнее…

– Уважаемый, Петр Ильич, – сказал он. – Давно хотел спросить, а что делают люди… простите, ВАШИ люди на ВАШЕМ предприятии. Что они производят?

Услышав этот вопрос, люди, находящиеся поблизости, сразу же замолчали, потому что для многих, пожалуй, это был главный вопрос. И они хотели знать! Они имели на это право!!! Петр Ильич, не ожидая такого вопроса,… такой атаки, замер и на мгновение задумался. Потом, несмотря на плохое самочувствие и изможденный вид, вдруг громко взвизгнул: – А какое ваше собачье дело?

Теперь уже все в толпе – и Орлов, и Большой человек, даже Налоговый инспектор с огромным интересом на него смотрели, а он, поняв, что от ответа не уйти, произнес:

– Производим… А вы сами не знаете, что мы производим?

– Нет, – настаивал МЭР, – проясните, пожалуйста, ситуацию!

– Мы производим… Мы создаем… Наша продукция…

Площадь замерла, боясь пропустить хоть фразу или слово, хотя бы букву сказанного. А букв оказалось совсем немного.

– КУ-666, – наконец выдохнул Петр Ильич. Долгая пауза повисла над площадью, теперь многие из этих людей поняли, чем занимались все эти годы… десятилетия. Вернее, не поняли ничего. Кто-то робко спросил: – А что это такое?

Петр Ильич покраснел и снова повторил: – КУ-666.

Но, поняв, что этого недостаточно, добавил: – Это изделие такое.

– А зачем оно нужно это изделие? – уже громче спросил МЭР. Заводчик немного помялся, помолчал, а толпа людей взглядами сверлила этого человека, как совсем недавно сверлила его деталь под названием КУ-666. Наконец, не выдержав, он взвизгнул: – Да, какая разница, зачем и почему? Мне заказывают – я произвожу. Китайцы, австралийцы, англичане – мне все равно!

– Но, для чего оно? Зачем нужно? – послышались выкрики со всех сторон.

– Ни для чего! – завизжал заводчик. – Ни зачем не нужно!

– А как же вы его продаете? – удивилась Налоговая дама. – Если ваше изделие никому не нужно? Кто же его покупает?

– Металл он продает, – прозрел Орлов.

– Да, металл, болванки, – кричал Петр Ильич. – Мне все равно, какое это за изделие. А кто виноват, что таможенные пошлины на металл больше, чем на изделия из него. Просто болванки! Мне платят – я делаю. Ваше какое собачье дело?

Тут Мэр начал наливаться кровью, багроветь, даже становиться выше ростом. Он приблизился к этому маленькому, исхудавшему человечку и медленно, по слогам произнес:

– Какое наше дело? Наше собачье дело?! Вы говорите, какая нам разница?!

И тут его прорвало: – И вот этим дерьмом, этим КУ-666, болванками, имитирующими изделия, мои люди занимаются и гробят себя десятки лет?!

– Это мои люди, – попытался сопротивляться Петр Ильич.

– ЧтоООО? Молчать! – заорал МЭР. – С сегодняшнего дня я запрещаю это КУ-666 и завод запрещаю, – в запале произнес он. – Когда-то здесь производили мясорубки! – с уважением гордо выкрикнул он, а теперь КУ-666… Твою мать! Ну, ты только подумай… Запрещаю охранников и эту милицию… Да, милиции в моем городе больше не будет! – кричал он. Тут в разговор вмешался Большой человек.

– А что же нам изволите охранять, где работать нашей милиции?

Мэр неожиданно забрался на капот своей машины и на всю площадь заявил: – Запрещаю милицию… Я вас всех увольняю…

– Позвольте, – вмешалась Налоговая дама, – а как же порядок?

Запретить порядок!!! – орал МЭР.

– Но, нас кто-то должен защищать, – продолжала она. – Мы работаем с деньгами, люди приносят крупные суммы и вообще…

Мэр вошел в раж.

– Запретить деньги! Запретить налоги! Запретить милицию, МЭРИю, всех бездельников и бандитов, всех кровопийц и врагов нашего города! Всех запретить! КУ-666, – продолжал он, – я вам покажу 666, я вам такого покажу…

– Он сошел с ума, – прошептала инспектор.

– Именно! И как человек,… как МЭР, вместе с вами сошедший с ума, я говорю свое ЗАПРЕТИТЬ!!!

Посмотрел на Орлова и снова закричал: – За-пре-тить!!!..

– Спокойно, – произнес Орлов, – он, словно, гиена, смотрел на него, как на кролика, и гипнотизировал, – вам пора, господин МЭР.

– Куда? – спохватился тот.

– В библиотеку, – продолжил Орлов.

МЭР замешкался, почесал затылок, оглянулся на рулоны с бумагой на своем грузовичке и пробормотал:

– Да-да, мне пора… мне, действительно, нужно спешить.

Потом снова пришел в себя, приободрился, оглядел толпу и на прощанье повторил: – Все уволены! Все по домам! И вы тоже свободны, Петр Ильич, и вы! Вы тоже уволены.

И кивнул на милиционеров и налоговую даму.

– Все это пора заканчивать. До свидания, господа! До встречи!

Он спрыгнул с капота и подошел к кабине своей машины, хотел было залезть в нее и уехать, но его остановили. Это была наша розовая дама. Она волновалась, поэтому захотела прямо сейчас прояснить ситуацию.

– Господин Мэр, – сказала она, – мне нужно с вами поговорить.

Мэр после безобразной сцены уже пришел в себя, но руки его тряслись, он был на взводе.

– Мне нужно срочно с вами поговорить, – настаивала она и, наконец, он сдался. К ним подошли Большой Человек, Орлов и кто-то из замов. Все стояли и ждали слово докладчицы, и она начала свою речь:

– В истории еще не было случая, чтобы власть запрещала власть, – сказала она. – До сих пор все запреты касались только простых смертных, а люди, избранные и заслуженные…

Она посмотрела на Мэра и поправилась: