А законопослушные иностранцы стояли в хвосте очереди, вылупив глаза, и ровно ничего в происходящем не понимали… И не знали, куда вдруг делась их девушка-гид, которая так прекрасно вела экскурсию на их родном языке и так хорошо разбиралась в искусстве…

Маша проснулась, как обычно, рано в шесть утра. Подумала, что могла бы ещё вздремнуть, ведь сегодня суббота, поворочалась и снова уснула. И тогда увидела она этот вещий сон, который помог ей понять свою жизнь и жизнь многих её соотечественников в чуждом западном мире.

В этом странном сновидении встала Маша, как всегда, рано, накинула халат и направилась на кухню. Открыла холодильник и увидела вдруг, что там совершенно пусто. Нет никакой еды, эавтракать нечем. Маша быстро переоделась и отправилась в свой любимый универсальный магазин, который находился совсем рядом, за углом. Подошла к нему, но увидела, что дверь заперта, закрыто. Потопала обратно и остановилась в удивлении у маленького магазинчика, который как будто из-под земли вырос, она его никогда раньше не замечала. В витрине этого магазинчика были разложены разнообразные сладости и печенья, а среди них – очень вкусные на вид шоколадные, обсыпанные толчёными орехами, конфеты. Маша внезапно решила, что должна обязательно купить эти конфеты и зашла в маленький магазинчик.

За прилавком стояла шведка с приклеенной дежурной улыбкой, как принято в европейском торговом сервисе. Маша попросила взвесить двести граммов шоколадных конфет, которые ей так понравились. Продавщица начала их, не торопясь, взвешивать, и Маша заметила вдруг рядом с ней ещё одну женщину, по-видимому, её помощницу, с такой же натянутой неестественной улыбкой. Маша достала кошелёк, чтобы расплатиться, и из него вдруг выпали крупные купюры, по пятьсот крон каждая, и упали на пол. Маша нагнулась, чтобы поднять деньги, но, выпрямившись, увидела, что обе продавщицы наблюдают за ней пристально и странно.

Шведки начинают торопливо переговариваться, что нужно срочно позвонить в полицию, ведь Маша, по их мнению, та самая воровка, которая была осуждена недавно в США. Эта преступница была приговорена к смертной казни на электрическом стуле, но сумела бежать. Они обсуждали то, что заметили у Маши акцент, по всей видимости, она русская, и уже тем подозрительна, и наверняка замешана в каком-либо преступлении.

Продавщицы угрожающе стали надвигаться на девушку, Маша старалась объяснить им, что она совсем не воровка и не преступница, совсем не та, за кого они её принимают. Она – обычный человек, живёт за углом и просто зашла в магазин, чтобы купить продукты. Она в отчаянии просит позвонить её жениху, ведь он швед и мог подтвердить, что она никакая не преступница, а нормальный человек. Маша начала называть номер телефона своего жениха, а шведки – набирать этот номер. Но почему-то они всё время путали цифры и постоянно переспрашивали Машу.

И вдруг она замечает, что продавщицы и ещё несколько человек из персонала приблизились к ней, они оттесняют её в угол, к скамейке, которая там стоит. Маша попятилась к этой скамейке, и они вынудили её сесть, сами уселись справа и слева от неё, схватили и крепко держат. У Маши нет никакого выхода, она понимает, что шведки уже наверняка вызвали наряд полиции и ждут её приезда. Она понимает и то, что они рады проявить бдительность, схватить её и передать в руки полицейских. Выслать в США, посадить на электрический стул – всё, что угодно, и только потому, что они ненавидят её за то, что она – русская. Они несчастны и озлоблены, не сладок этот их западный мир, и вымещают свою злобу на ней. И не имеет значения, что Маша ни в чём невиновата, они придумают улики, они состряпают её виновность.

Маша закричала и рванулась изо всех сил. Куски её кожи остаются под их ногтями, но, с кровоподтёками и ранами, Маше удаётся вырваться и освободиться. И тут она, к счастью, проснулась!

И кажется ей, что этот сон символичен, но сможет ли она в действительности убежать, вырваться от преследователей? Здесь, в этой чужой стране, нередко чувствуется нависшая над Машей, да и над всеми ними «русскими медведями», невидимая угроза!

Вот уже год, как я работаю врачом на приёме беженцев. Прибывают они в Швецию из разных стран, во основном из тех, где неспокойно, где идет война – из Сирии, Ирака, Сомали, Эфиопии.

Я отдыхаю душой, встречая этих моих пациентов, я устала от холодных, высокомерных шведов. Скандинавы – люди необщительные, часто одинокие и несчастливые. Я – человек другой культуры, и мне общаться со шведами не столь интересно, кругозор у них узкий, дальше своего носа они, как правило, ничего не видят. Находятся полностью во власти общепринятых штампов, повторяют всегда то, что им внушают средства массовой информации, пережёвывая подсовываемую им жвачку из лжи и предвзятых мнений. В проблемы, как правило не углубляются и лишних вопросов не задают, так жить легче.

Живут они, как роботы – много работают, после работы совершают обязательные променады – как минимум пять тысяч шагов, и все поголовно придерживаются диет, рекомендуемых всё теми же масс-медия. Живут в постоянных страхах, внушаемых средствами массовой информации, то все боялись иммунодефицита, потом птичьего и свиного гриппа, потом эболы, теперь боятся вируса Зика, жирной еды, сахара, и так нескончаемый ряд фобий. Семейные связи у шведов неглубокие и неустойчивые, о детях заботятся лишь до определённого возраста, а после гимназии с удовольствием выпихивают их в самостоятельную жизнь, дети же, в свою очередь, не озабочиваются проблемами стареющих родителей и без зазрения совести помещают их в дома престарелых. Одиночество здесь широко распространено, и по числу жилья лишь с одним съёмщиком занимает Швеция первое место в Европе.

Иное дело мои иностранцы – арабы, африканцы. Они все живут своим тесным семейным миром, ценят больше всего родственные отношения, а то, что преподносят им власти через средства массовой информации – это для них дело второстепенное. Семьи у них большие и сплочённые. Они все заботятся друг о друге – мужья о женах, родители о детях, дети о родителях, братья о сёстрах.

Внешне они, как правило, выглядят не так эффектно, как натренированные, вышколенные шведы, у которых на уме только работа, диеты и тренировки, но зато кажутся они значительно более счастливыми и гармоничными. Шведы после работы и обязательных упражнений погружаются в своё привычное, часто ненавистное одиночество, а мои арабы или африканцы никогда не бывают одни, они любят друг друга, думают, заботятся друг о друге днём и ночью, и так всю жизнь.

Мои беженцы – часто полноватые, неважно одетые, они практически никогда не приходят на приём по одному, они являются с супругами или с детьми. Они спокойны, улыбчивы и счастливы, несмотря на то, что забросила их жизнь на другой край света, в совершенно иной мир. Но они не унывают, они сильны своим единством, своими тесными семейными связями. А множество моих пациентов-шведов лечатся от депрессий, от отчаяния, но антидепрессивные лекарства лишь притупляют их душевное одиночество, но счастливее их не делают. Ведь счастье – это соучастие!

Сегодня у меня на приёме пара из Сирии – Карим, ему семьдесят восемь лет, и Лейла – ей шестьдесят семь лет. Оба тепло одеты (мёрзнут сирийцы в Швеции), но он одет просто, по-мужски, она же кокетливо, женственно – серьги, бусы, блузка, вышитая стеклярусом. Хотя внешний вид её слегка пугает: видно, что правый глаза у неё провалился внутрь, а верхнее веко нависает над полупустой глазницей. Но она часто улыбается, а муж на неё смотрит со спокойной любовью. И к этому её дефекту быстро привыкаешь.