Олег подал команду, и викинги заученно перестроились в «черепаху»: создали вокруг него круг, от стрел прикрылись огромными щитами, а затем стали медленно отступать. Славяне окружили их со всех сторон, постоянно атакуя и засыпая стрелами. Но викинги пиками и мечами отбивались от них, а воины посредине круга по команде Олега вдруг убирали щиты, выпускали в неприятеля сотни стрел и тотчас прятались под них. Дрогни и побеги хоть один боец, разбей железный круг, нарушь его лишь в одном месте, и гибель всех была неизбежной. Но викинги стояли насмерть, мужественно отражали все наскоки и продолжали двигаться по дороге, все более, и более углубляясь в лес. На узкой лесной дороге славянам было неудобно нападать, натиск их постепенно ослабевал, наконец, прекратился совсем. Бой стих.

Воины почти без сил попадали на землю, отдыхая после страшного напряжения. Олег тоже совсем вымотался и лежал на сухих иголках и редкой травке, вдыхая живительный запах соснового бора. Высоко в небе плыли облака, но ему казалось, что это не облака, а вершины деревьев плывут в высоком голубом небе.

Отдохнув, норманны двинулись в Ладогу. Потери были очень большими, почти четверть своего войска потерял он в этом сражении. Кто же ему говорил, что славяне мирное, не воинственное племя, не привыкшее к боям и сражениям, что они не окажут серьезного сопротивления? Кажется, Ставр! Вот вернется Олег в Ладогу, он покажет ему, как обманывать предводителя викингов, давая ему неверные сведения о противнике! И только при подходе к крепости он вспомнил, что Ставра в городе нет, что он послал его к кривичам с посольством. Не на ком было сорвать скопившиеся за день злость и горечь поражения.

По прибытии в Ладогу Олег начал усиленные хлопоты по подготовке ее к обороне. Уже на другой день славяне стали обтекать крепость со всех сторон. Их становилось все больше и больше, среди них он замечал и воинов из финских племен — чудь, весь и мери. Сами пришли или их привели клявшиеся в верности и любви их князья?

Чутье подсказывало Олегу, что долгой осады норманны не выдержат, и стал продумывать пути отступления. Конечно, следует прорываться по реке Волхов, благо корабли пока вне досягаемости противника. Он приказал погрузить на них все ценное, привести в порядок весла и другие принадлежности. Надо было только дождаться темной ночи.

Подгоняемые норманнами, жители города стали кипятить в котлах воду, заносили на стены камни, валуны, бревна. Мужчин Олег приказал вооружить мечами и поставить между норманнами; при малейшем подозрении их следовало беспощадно убивать. Но зато у противника создавалось ложное представление о большой численности защитников.

В полдень новгородцы пошли на приступ. Осыпаемые тучей стрел, поливаемые кипятком, под градом камней и тяжестью бревен они несли большие потери, но продолжали карабкаться на стены зло и напористо. Уже завязались схватки на площадках; Олегу одно время показалось, что вот-вот неприятельские воины прорвутся в город, но норманны выстояли.

— Второго штурма нам не выдержать, — мрачно сказал он на совещании десятников и сотских. — Сегодня ночью отплываем. Чтобы ни одна душа из местных жителей не знала об этом и не предупредила врага. Все делать тихо и незаметно.

И вдруг под вечер славяне поспешно снялись и ушли по дороге на Новгород. Это было столь неожиданно, что Олег даже не поверил в случившееся и подумал: уж не придумана ли неприятелем какая-нибудь новая уловка и не затевается какая-то очередная каверза? После случая возле старицы он стал мнителен и подозрителен и перестал считать славян безобидным племенем.

Только через день все выяснилось. Прибыл Ставр, посланный с посольством к кривичам. Он рассказал, что князь кривичей Тримир с большой теплотой принял посланников Олега, просил передать, что он будет поддерживать с ним дружеские связи, а узнав, что словене пошли на Ладогу, двинул свои войска на Новгород: он не мог простить, что когда-то ему пришлось уступить земли по реке Великой. Вот поэтому новгородские войска так поспешно оставили Ладогу.

Вдохновленный удачей Олег устроил посольству роскошный пир, в котором участвовала вся его дружина. Олег посадил Ставра рядом с собой, всячески восхвалял и поднимал кружки с хмельным в его честь, а также во славу своих воинов и всех гостей. Уже сильно захмелев, спросил Ставра:

— Скажи-ка мне, друг мой сердечный, почему ты дал такие неверные сведения о славянах?

— Какие такие неверные сведения? — не понял находившийся уже в изрядном подпитии тот.

— А такие, будто это невоинственное племя?

Ставр долго думал, склонившись к столу, наконец, поднял на Олега протрезвевшие глаза и ответил убежденно:

— У нас не было с тобой разговора о воинских достоинствах славянских племен.

— Как не было? А о чем же мы тогда говорили?

— Об их быте, нравах, религии… Ну, может, еще о чем-то, только не о войнах и сражениях. Я купец, меня военная сторона мало интересует.

И тут Олег вдруг вспомнил, что действительно, на военные темы он разговаривал с норманнским купцом Свавильдом, а тот, как видно, заметил только миролюбие славян и их гостеприимство. Надо было найти побольше людей, знавших здешние края, тогда бы он не совершил такой грубейшей ошибки. Урок, который получил от битвы возле старицы, он, Олег, запомнит навсегда.

— Но ты славянин. Неужели ничего не можешь сказать о воинском умении своего народа?

— Как не могу? Кое-что и мне известно. Старики рассказывали, что славяне всегда отличались большой храбростью и мужественно отстаивали свои земли. Они говорили: «Кто может лишить нас вольности? Мы привыкли отнимать земли, а не свои уступать врагам. Так будет и впредь, доколе есть война и мечи на свете». Соседние правители охотно берут их в свои армии и платят большие деньги за каждого воина. Они ставят славян впереди своего войска, и те порой погибают все до одного, но не даются врагу. Они не знают благоразумной осторожности и бросаются прямо в средину врагов, разрушая их сомкнутый строй. Славяне особенно искусно бьются в лесу, умеют скрываться в траве, изумляя противника внезапными нападениями. Еще они умеют долгое время таиться в реках и озерах и дышать свободно посредством сквозных отверстий в тростнике, выставляя конец их на поверхность воды…

— Вот! — встрепенулся Олег. — Если бы я знал про все это, я не попал бы на хитрость возле старицы!

— Да, конунг, я еще вот что тебе хочу сказать…

— Зови меня славянским званием — князь. Отныне буду от всех требовать, чтобы меня звали князем!

— Хорошо, князь. Расспрашивал меня князь кривичей Тримир про тебя. И когда узнал, что ты молод и не женат, предложил породниться.

— О! Это что-то новое, — заинтересовался Олег. — У него что, есть дочь на выданье?

— Угадал! Я тебе скажу, дочь просто красавица!

— Так-так-так! И ты думаешь, он серьезно хочет получить меня в зятья?

— Серьезно, князь. Это позволит ему возвыситься среди других славянских племен. Ведь у тебя храбрая норманнская дружина, ты вынужден будешь становиться на его сторону в спорах с соседями.