— Остров Туманов?.. Остров Туманов… Я что-то слышала об этом острове.

— Может быть, мне придется попасть туда уже не пастором, а матросом Педерсеном или торговцем Кнудсеном, — не знаю. Но я там буду!

— А если норвежцы вам не помогут? — наивно спросила Валя.

— О, нет! В их интересах переправить меня туда.

Зуденшельд протянул Вале другой листок из тех, которые были вынуты им из тайника, и Валя с удивлением прочла письмо, адресованное Союзом норвежских патриотов тайной боевой организации острова Туманов.

— Видите, — сказал пастор, — я не собираюсь быть там только ищейкой или наблюдателем. Кое-что я должен сделать и для жителей острова.

— Но ведь это же план восстания!

— А вы сомневались в том, что норвежцы помогут мне попасть на остров.

С этими словами пастор спрятал свои листки в тайник. Щелкнула пружина. Зуденшельд надел и тщательно зашнуровал ботинок.

Глаза Вали загорелись радостью.

— Значит, вы можете сказать финнам, что они ошиблись, и Александра освободят?

— Я сейчас же иду к инспектору Венсторпу. Скажу, хотя боюсь, трудно будет, сохранив репутацию нормального человека, уверить его в том, что я ошибся.

Валя с нетерпением ждала возвращения Зуденшельда. Наконец часа через полтора в дверь каюты постучали. Валя бросилась отворять, уже представляя себе, что за белой створкой стоит Александр, но увидела стюарда-финна. Он сказал, с трудом объясняясь по-немецки:

— Господин пастор очень плохо себя чувствует… Господин пастор очень просит госпожу прибыть к нему по важному делу… Я охотно провожу госпожу…

Валя последовала за стюардом.

Пастор лежал в постели. При появлении Вали он сделал попытку подняться, но тотчас же снова откинулся на подушки. Валя поняла по его жесту, что он просит запереть дверь. Она набросила крючок. Ей трудно было сдержать нетерпение. Но пастор лежал с видом крайней усталости, и она лишь вопросительно глядела на него. Наконец он негромко сказал:

— Венсторп упрям, как пень, — настоящий финн, хоть у него и голландская фамилия. Плохо то, что я клялся, будто опознал преступника, а через час с той же уверенностью стал утверждать, будто ошибся.

— Он не хочет его освободить?

Пастор вздохнул.

— Я пробовал уговорить его, предлагая взять арестованного под залог, — напрасно!

Валя опустила голову на грудь. Пастор осторожно прикоснулся к ее волосам.

— Не нужно отчаиваться. Дайте мне немного отдохнуть, и я снова сделаю попытку. Поговорю с капитаном, пошлю кое-кому радиограммы, сделаю все, что можно.

Взглянув на пастора, Валя увидела, что его веки устало смыкаются. Тяжелая складка легла вокруг рта. Зуденшельд казался спящим. Валя сделала осторожное движение, чтобы встать. Не открывая глаз, он сказал:

— Побудьте здесь. Меня не следует оставлять. То, что им не удалось в поезде, они могут попытаться сделать здесь. Пока я не ступлю на почву Норвегии… Впрочем, даже там, да, даже там… И все же бумаги будут на месте.

Валя послушно села было в кресло, но тут же вспомнила, что на столе в ее каюте так и остались лежать радиограммы.

— Сейчас вернусь, — сказала она, — лишь отправлю радиограммы…

* * *

Отправка радиограмм потребовала больше времени, чем Валя предполагала. Чувствуя себя виноватой в долгом отсутствии, она спешила к пастору. Боясь его обеспокоить, если он уснул, она на цыпочках приблизилась к каюте и без стука осторожно нажала дверную ручку. Каюта была заперта. Валя подумала: пастор, не дождавшись ее возвращения, решил отдохнуть и заперся на ключ.

Она осторожно стукнула раз, другой. Молчание… Она велела стюарду сказать, когда пастор встанет.

— Буду очень рад оказать услугу госпоже, — сказал стюард и услужливо распахнул перед Валей дверь ее каюты. Ей показалось, что в ту же минуту слегка приотворилась и дверь в каюту пастора. Но, вероятно, это действительно только показалось.

Инспектор Венсторп прохаживался по каюте, удовлетворенно потирая волосатые руки. Он сбросил пиджак и то и дело останавливался около столика, где красовались бутылка дешевого голландского джина и две рюмки. Инспектор не спешил наполнять рюмку своего помощника Майерса, больше заботясь о том, чтобы не пустовала его собственная.

— Здорово он влопался, а? Эдакий стреляный заяц — и дал маху. Небось никак не думал, что пастор окажется тут, — говорил Майерс.

— Да, не повезло голубчику.

— Не нравится мне этот пастор. Вот бы кого пощупать! Тоже птица!

— Ну, ну, — примирительно пробурчал Венсторп, — у вас всегда странные идеи, Майерс. Сходите-ка лучше проведать арестованного.

Майерс послушно поднялся. Он выжидательно уставился на свою пустую рюмку, но Венсторп сделал вид, что не заметил этого взгляда.

Как только шаги Майерса затихли в коридоре, всю веселость Венсторпа как рукой сняло. Он с озабоченным видом вытащил большую записную книжку и, вырвав из нее листок, разгладил своей тяжелой, как утюг, ручищей. Склонив набок голову, принялся старательно писать. Тот, кому удалось бы заглянуть в написанное инспектором финской государственной полиции Венсторпом, был бы немало удивлен. Депеша, содержащая сообщение об аресте Найденова, была адресована не финскому полицейскому управлению, а частному лицу с явно немецкой фамилией. Главным содержанием депеши было не сообщение о поимке преступника, покушавшегося на ограбление в экспрессе, а только то, что пойманный оказался действительно русским. В заключение Венсторп спрашивал, следует ли держать этого русского до возвращения в Хельсинки или передать его в одном из попутных портов тому, кого укажет адресат.

На этом работа Венсторпа не кончилась, хотя, дописывая депешу, он, несмотря на многократное подкрепление своих сил джином, был явно утомлен. За составлением текста последовал еще более тяжкий труд по его зашифровке.

Пока Венсторп работал над депешей, Майерс посетил пароходный буфет и опрокинул в себя стакан грога. Затем он отправился в закоулок, где за железной дверью с тяжелым замком томился Найденов. Майерс отпер каморку и поспешно юркнул за дверь. С минуту он прислушивался и, убедившись в том, что снаружи никого нет, обратился к пленнику:

— Хайль Гитлер!

Найденов молчал. Он старался угадать, какую новую провокацию таит в себе это неожиданное приветствие. Но Майерс тоном закадычного приятеля сказал:

— Этот финский боров втравил тебя в глупейшую историю, геноссе. Хорошо, что нас известили: твой налет в поезде сорвался. Мне поручено сделать здесь то, что не вышло у тебя в вагоне. Я уже произвел первую разведку. Пастор спит, как сурок… — Майерс хитро подмигнул. — Однако как ни простоват этот пастор, пока я не нашел у него даже намека на какие-нибудь бумаги. Придется повторить пробу ночью. Мы позаботимся, чтобы после ужина он покрепче заснул. А теперь, приятель, нужно выручить тебя из лап этой финской тупицы.