«Что, если бы» – вот самые трагические слова, когда они становятся рядом. Но «если бы» ничуть не лучше их. Если бы только я раньше увидела эти знаки. Возможно, я бы смогла…

Пшш-чу-у. Пшш-чу-у…

Я высунулась из воды; капли гулко падали с моего обнаженного тела в ванну. Казалось, что каждая капля эхом отдавалась в маленькой комнатке, впрыскивая в меня адреналин иглами из морга. Я задержала дыхание и внимательно прислушалась, ожидая, когда такой памятный мне звук прозвучит вновь. В камине громко треснуло полено, и я вздрогнула, едва не поскользнувшись на сколькой поверхности ванны. Я несколько раз вдохнула и выдохнула, слушая, как кровь стучит в ушах.

Ничего. Я ничего не слышала.

Здесь не было парового сердца. Не было и зловещей лаборатории. Никаких машин, покрытых человеческой плотью. Лишь мое сознание, пока я дрейфовала между сном и явью, замучило меня картинами того, что я хотела бы забыть. Подняв дрожащую руку к голове, я заметила, как горит кожа при прикосновении. Руки и ноги покрылись гусиной кожей. Я понадеялась, что не заразилась болезнью, погубившей Вильгельма.

Я осматривалась, пока не заметила свой халат цвета орхидеи висящим на крючке на двери. Набросив прохладный шелк, я вышла из ванной комнаты, с трудом сдерживая дрожь. Хорошо, что я не намочила волосы. Я приложила руку к груди. Хоть бы нервы поскорее успокоились!

А затем я услышала его вновь. Тот самый звук – и он не был порожден призраками, преследующими меня в полусонных мыслях. В соседней комнате кто-то перешептывался. В этом я была уверена. В той самой комнате, где хранились тела. Тихо подойдя к стене спальни, я прижалась к ней ухом. У кого-то там шло весьма жаркое сражение, и не словесное, а, насколько я могла судить, вполне физическое.

Что-то ударилось об стену, и я отпрянула; сердце мое лихорадочно колотилось. Неужели это был труп?

Любопытство всегда было моей болезнью, и я до сих пор не нашла лекарства от него. Решив, что так ничего и не узнаю, если останусь стоять здесь, я перебралась в гостиную, хватила кочергу у камина и медленно приоткрыла дверь. Беспокойство звенело в моей крови, лишая меня способности мыслить. К счастью, когда я распахнула дверь пошире, она не издала предательского скрипа; от него мое сердце разорвалось бы. Я подождала мгновение, тщательно прислушиваясь, потом выглянула в коридор, крепко сжимая кочергу во влажных руках.

Не колеблясь более, я прокралась по коридору, стараясь держаться в тени, и остановилась перед приоткрытой дверью. Послышался шелест ткани, следом за ним – тихий стон. Воображение говорило мне, что там творится какой-то кошмар. И он оказался реальностью, если судить по сдавленным звукам, доносящимся из комнаты, – они усилились. Кто-то ахнул, но звук тут же стих, словно свеча, погасшая в ночи.

Я поймала себя на том, что мое дыхание сделалось судорожным. Убийца из поезда последовал за нами сюда? Возможно, это шуршание сопутствовало происходящему прямо сейчас убийству. Рассудок требовал от меня вернуться в постель, а мое воображение вновь сходило с ума, но я не могла уйти, не узнав в точности, что происходит.

Я двинулась на шум, крепко сжимая свое оружие, а кровь билась в моих жилах. Я находилась уже практически у приоткрытой двери морга. Я подобралась еще ближе, собираясь заглянуть внутрь. Еще один шаг. Дыхание перехватило, но я отказывалась отступить. Я собралась с силами, готовясь увидеть нечто ужасное, и заглянула в дверной проем. Мне вспомнилось, как я однажды уже пробралась туда, куда мне не следовало соваться. Я остановилась, чтобы перевести дыхание. Это – не дело Потрошителя. Я не обнаружу сейчас его кошмарную лабораторию.

Похоже, я так никогда и не научусь идти за помощью вместо того, чтобы кидаться вперед очертя голову. Собравшись с духом, я подтолкнула дверь, чтобы приоткрыть ее пошире. Клянусь, сердце мое неслось в противоположную сторону.

Я закричу изо всех сил и пущу в ход кочергу. А потом убегу.

Приготовившись к худшему, я заглянула внутрь. Две фигуры сплелись воедино в темном углу, их руки скользили друг по другу так, словно они… Я ахнула.

– Простите, пожалуйста, – я моргнула. Я абсолютно не была готова к подобному зрелищу. – Я думала…

Дачиана вытерла свободной рукой алые губы и выпустила край юбки, зажатый в другой руке. Лицо ее пылало.

– Я… я могу все объяснить.

Морг, покои в башне

Camere din turn

Замок Бран

3 декабря 1888 года

– Извините, пожалуйста… Я услышала шум и… и я подумала… Простите меня!

Я бормотала извинения, а взгляд мой скользнул от растрепанных волос Дачианы к женщине, которую она целовала. Их руки все еще были переплетены, а юбки смяты.

Я отвела взгляд от сбившейся одежды, не представляя, куда смотреть. Я была абсолютно уверена, что у таинственной гостьи под юбкой ничего не было надето. Эти светло-серые глаза…

– Иляна?!

Должно быть, я была настолько шокирована, что не сразу узнала ее.

– Я… я не хотела… вторгаться… – Иляна съежилась. Я так сильно впилась зубами в нижнюю губу, что практически прокусила ее до крови. – Я ничего… я ничего не видела.

Дачиана открыла было рот и тут же закрыла.

– Я… – Я пыталась найти подходящие слова, которые смогли бы сломать повисшее напряжение, но не представляла, с чего начать. Казалось, что от любой попытки попросить прощения Иляна лишь нервничает еще сильнее. Я испугалась, что следующие извинения заставят ее сбежать отсюда и никогда больше не возвращаться.

Совладав с изумлением, Дачиана вдруг выпрямилась и вскинула голову.

– Если вы ожидаете извинений, то их не последует. Вы что-то имеете против нашей привязанности?

– Конечно же нет, – пролепетала я, ужаснувшись ее выводам. – И никогда не буду.

Я посмотрела на два трупа на ближайших столах, накрытых белыми саванами. Ужасное место для поцелуев, но зато здесь, должно быть, можно было не бояться, что сюда заглянут любопытные обитатели замка. И все прошло бы прекрасно – если бы не мое вторжение. Мое лицо пылало.

Я застыла, не в силах решить, как уйти отсюда. Обе девушки посмотрели на меня, затем друг на друга, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Плохо, что магии не существует, когда так срочно нужен выход. Я словно горела в огне, так унизительно было чувствовать себя шпионкой.

– Я… Надеюсь увидеть вас обеих завтра, – сказала я, чувствуя себя самым неловким в мире человеком. – Доброй ночи.

И не дожидаясь упреков, я рванула в коридор и понеслась к моим комнатам. Закрыв дверь, я прижалась к ней спиной и спрятала пылающее лицо в ладонях. Если после такого Дачиана или Иляна захотят продолжить знакомство со мной, это будет невиданное в мире чудо. Дура! Какой же я была дурой, что поддалась любопытству! Конечно, здесь не было никакого злоумышленника, убивающего студентов. Джек-потрошитель мертв. Убийце из поезда ни к чему охотиться на студентов академии.