Профессор Раду перешел к легенде о якобы бессмертном князе. О том, как он заключил сделку с дьяволом и в уплату за вечную жизнь вынужден был пить кровь живых существ. Это напоминало готический роман Джона Уильяма Полидори «Вампир».

– Считалось, что Voievod Tragator in Teapa, или, в примерном переводе, Лорд-Колосажатель, пил кровь из горла еще живых жертв. Так он стремился внушить страх тем, кто желал вторгнуться в его страну. Но история утверждает, что он предпочитал обмакивать хлеб в кровь своих врагов и потреблять ее более… цивилизованными способами.

– Ну да, конечно, – прошептала я Томасу. – Это же куда цивилизованнее – макать хлеб в кровь, словно в подливу к мясу.

– Напротив, я бы назвал это предвестием каннибализма. Сперва пьешь кровь, потом тушишь какие-нибудь органы, а потом уже и подливка из крови, – пробормотал в ответ Томас.

– С научной точки зрения это маловероятно, – прошептала Анастасия.

– Что маловероятно? Подливка из крови? – спросил Томас. – Вовсе нет. Я вот ее очень люблю.

Анастасия на миг онемела, потом покачала головой.

– Если потреблять кровь, как описывает Раду, это приведет к переизбытку железа в организме. Может, Влад вместо этого купался в крови? Это было бы логичнее.

– Что же за журналы вы читаете? – тихо поинтересовалась я, с любопытством взглянув на Анастасию.

Она ухмыльнулась.

– В этом замке слишком мало романов. Приходится обходиться тем, что имеется.

– К несчастью для нашего дорогого старины Влада, – громко прошептал Томас. – Его метеоризм должен был войти в легенды.

Профессор чуть не споткнулся о собственные туфли. Я спрятала улыбку за пером. Бедняга! Глаза профессора вспыхнули, словно ему предложили в образе Томаса сияющий дар с небес. Жаль только, что он не сказал ничего приятного по теме. Это и без того был максимум вымысла, который Томас способен был перенести. В любом случае я поразилась тому, как долго он продержался, прежде чем высказаться. По крайней мере похоже было, что его слова слегка позабавили Николае. Это было уже куда лучше, чем ужасный остекленевший взгляд, не покидавший его лица с момента смерти Вильгельма.

– Кто-то что-то сказал? – спросил Раду, приподняв брови-гусеницы.

Томас побарабанил пальцами по тетради и сжал губы, словно пытался удержать рвущиеся с губ комментарии. Я выпрямилась. Кажется, начиналось что-то интересное. Томас готов был зафонтанировать.

– Мы говорили о метеоризме.

Я фыркнула совершенно неподобающим для леди образом, потом кашлянула, чтобы скрыть смешок, когда Раду повернулся ко мне, выжидательно моргая.

– Скузеле меле, – сказала я. – Простите, пожалуйста, сэр. Мы говорили, что, возможно, Дракула купался в крови.

– Это вы перепутали Влада Дракулу с графиней Елизаветой Батори, – сказал Раду. – Ее иногда называли графиней Дракулой и рассказывали, что она купается в крови убитых ею служанок. Почти семь сотен, если слухи правдивы. Очень, очень грязная история! Но зато еще один хороший урок.

– Сэр! – молодой человек с рыжими кудрями заговорил с резким ирландским акцентом. – Вы полагаете, исторические отзывы о том, что Влад пил кровь, смешались с фольклором?

– Что? А, чуть не забыл! – Профессор Раду приостановился у парты Томаса и весь раздулся от гордости, глядя на Николае. – Среди нас присутствует подлинный член семейства Цепешей. Возможно, он способен пролить некий свет на эти легенды. Действительно ли знаменитый князь Пронзатель пил кровь? Или это миф, возникший в умах обладающих фантазией крестьян, что нуждались в герое, более страшном, чем грозящие вторжением турки?

Князь теперь смотрел прямо перед собой, стиснув зубы. Что-то я сомневалась, что ему хочется делиться с нами фамильными тайнами Цепешей, особенно если его предки, по слухам, предавались таким кровавым удовольствиям. Я внимательно присмотрелась к Николае и решила, что не удивилась бы, узнав, что он и сам любит пить кровь.

– А как насчет «Социетас драконистрарум»? – вмешалась Анастасия, а потом тоже перенесла внимание на Николае. – Я слышала, они борются с подобными мифами. Вы верите, что Влад действительно был стригоем?

– О, нет, нет, нет, милая девушка! – возразил Раду. – Я не верю в эти слухи. Влад не был вампиром, какие бы увлекательные истории об этом ни рассказывали.

– Но откуда же взялись эти слухи? – не унималась Анастасия. – Их должен был породить какой-то факт.

Раду прикусил щеку изнутри. Похоже, он решил тщательнее обычного обдумать свои слова. Я никогда раньше не видела его таким серьезным, и это едва уловимое изменение заинтересовало меня. Я и не думала, что профессор Раду способен на что-то, кроме рассеянности.

– Некогда люди нуждались в объяснении подобного мрака и кровопролития, творимого в ходе войны. Они охотно обвиняли в своих неприятностях кого угодно, кроме собственной алчности. И тогда они взяли и придумали вампиров, зловещих созданий, возникших из глубин их темных сердец, отражения их собственной кровожадности. Чудовищ, реальных ровно настолько же, как те истории, что дали им жизнь. И живут они ровно до тех пор, пока мы рассказываем эти истории.

– И начало этим легендам положили драконисты? – спросила Анастасия.

– Нет-нет! Я вовсе не имел этого в виду. Я запутался в моих мифах. Однако же Орден Дракона – это история из другого времени. – Он обратился к своим немногочисленным слушателям, похоже, приходя в себя. – Для тех, кто, быть может, не в курсе, я могу сказать, что это было тайное общество, созданное в узком кругу знати. Их часто называли Социетас Драконистрарум, или, в приблизительном переводе, Общество Драконистов. Они боролись за сохранение определенных ценностей во времена войны и чужеземного вторжения. Создавая это сообщество, Сигизмунд, король Венгрии, взял за образец крестоносцев.

– Но сэр, как это вообще связано? – спросил Николае с демонстративной медлительностью, демонстрируя тем самым свое презрение.

– Орден полагал, что эта академия для обучения молодых людей – и дам, я о вас не забыл, мисс Уодсворт, – сущая ересь! Я много раз слыхал, что селяне верят: будь Влад жив, его привела бы в ужас эта школа и ее нечестивая деятельность. Его родичи были ревностными христианами, и в результате они оказались связаны с этим орденом. Все мы знаем, как общество смотрит на практику вскрытия мертвых ради науки. Тело – это храм и все такое. Что за чушь!

Я с трудом сглотнула. Общество недавно ополчилось и на дядю, презирая его за вскрытие трупов. Они не понимали ни тел, которые он резал у себя в лаборатории, ни подсказок об их смерти, которые ему удавалось выявить. Раду заметил мое встревоженное лицо, и глаза его расширились.

– Ах, мисс Уодсворт! Пожалуйста, не волнуйтесь! Мистер Крессуэлл сообщил мне о щепетильной сути дела Потрошителя и о том, что оно вывело вас из душевного равновесия. Я вовсе не хотел побеспокоить вашу хрупкую психику, как предупреждал мистер Крессуэлл.