Мы знаем, что телеграфисты саботировали нас, саботировали железнодорожные инженеры, саботировали учителя гимназий, профессора университетов, врачи. Не сделать ли отсюда вывод, что мы можем, раз мы в октябре взяли власть, обойтись без медицины? Можно даже привести несколько спасительных примеров того, как коммунист где-нибудь в Чухломе, отрезанный от Советской Республики, с успехом перевязал тетке палец и совершил еще некоторые другие медицинские подвиги, не будучи нисколько отравлен буржуазной медицинской премудростью. Такая философия не имеет ничего общего с марксизмом, – это философия опрощенства, знахарства, невежественного бахвальства.

ЦК по настоянию Троцкого вынес Каменскому выговор. Он выражал настроения значительной, возможно, большей части большевиков, связанных с военной работой. Но решающая схватка развернулась на VIII съезде РКП(б) в марте 1919 года. Против линии Троцкого выступила военная «оппозиция». Беру слово «оппозиция» в кавычки, поскольку под оппозицией обычно понимается меньшинство. На самом деле «оппозиционеры» в вопросе о строительстве армии были на съезде в большинстве. Протоколы съезда были опубликованы еще в советское время, в 1959 году, однако протоколы заседаний военной секции обнародовали только 30 лет спустя, в 1989‐м. Их напечатали в журнале «Известия ЦК КПСС», порожденном временем гласности. Интереснейший был журнал! Жаль, он прекратил свое недолгое существование вместе с КПСС. Последнюю не жаль, а вот журнал можно было бы сохранить, пусть под каким-то другим названием.

В состав военной оппозиции входили видные большевики Емельян Ярославский, Георгий Пятаков, Георгий Сафаров, Розалия Землячка, Андрей Бубнов, Филипп Голощекин, Климент Ворошилов и другие. Наиболее активными ораторами от оппозиции были Сергей Минин и Владимир Смирнов. Минин был членом РВС 10‐й армии (командующий – Ворошилов), входил в группу «царицынцев», которой покровительствовал Сталин. Смирнов, в 1917 году один из руководителей московских большевиков, был членом РВС 5‐й армии. Собственно, военная оппозиция не отрицала возможности использования военспецов в Красной армии; ее участники полагали, что «бывших» можно привлекать в качестве консультантов, но ни в коем случае не доверять им командных постов. Троцкий на съезде отсутствовал: в связи с обострением военного положения он уехал на Восточный фронт. Тезисы ЦК по военному вопросу отстаивал Григорий Сокольников, член ЦК РКП(б) и РВС Южного фронта.

В ходе дискуссий оппозиционеры открытым текстом называли военных специалистов «белогвардейцами», хотя те служили в Красной армии. Минин даже заявил, что «под видом борьбы с отрядной системой пустили целую шайку белогвардейцев». Оппозиционеров возмущало, что военспецам много платят. В частности, речь шла о бывшем генерале Павле Лебедеве, получившем «денежное пожалование» (премию) в 2000 рублей. Информация об этом была напечатана в «Известиях». Зарплата красноармейцев составляла 450 рублей в месяц. Один из делегатов предложил, чтобы командиры получали не больше, другие, напротив, возмущались, что на эти деньги невозможно прожить. В любом случае денежное содержание солдат белых армий было значительно ниже. Большевикам везло во многих отношениях: одним из весьма важных и недооцененных историками факторов было то, что в их руках оказался денежный станок, ведь керенки ходили по обе стороны фронта. Как бы то ни было, среди прочих пунктов в тезисы оппозиции был включен следующий: «Денежные награждения за боевые заслуги и чрезмерная оплата труда командного состава не должны иметь места, как разлагающее и развращающее действие на Красную армию».

Приведу некоторые выразительные тезисы, написанные, очевидно, Мининым. Сын священника Сергей Минин успел поучиться на юридическом факультете Венского университета и историко-филологическом факультете Дерптского:

Патриотических или иных метафизических идей, или сознания вынужденности сотрудничества «в силу вещей» недостаточно для поручения представителям мелких и среднебуржуазных слоев ответственной роли руководительства в революционной пролетарской войне. Для этого необходимо для них классовое сознание общности своих интересов с интересами пролетариата и понимание его исторической миссии.

Особенно интересно замечание о «патриотических или иных метафизических идеях». То, что для офицера было основой основ, одной из важнейших причин, почему он служил в армии и готов был проливать кровь и отдавать жизнь, – патриотизм – было для большевиков, которые мыслили не патриотическими категориями, а категориями мировой революции, «метафизикой». Собственно, само понятие «отечество» было табуировано, его «реабилитировали» лишь в 1938 году, когда все в большей степени определялся поворот в сторону национал-большевизма. Но пока что это была музыка будущего.

К обвинению в «неправильном» классовом сознании Минин добавлял обвинение в «профнепригодности»:

Верхи аппарата буржуазного военного господства, ответственные организаторы и администраторы империалистической позиционной армии, руководители буржуазной военной политики, генералы и генштабисты, поскольку пролетарской классовой политики они не понимают и не признают, а буржуазные методы военного дела считают аполитичными, внеклассовыми и единственно правильными, никакой пользы для Красной армии принести не могут и потому для Красной армии не нужны.

…Маневренной войны они практически не знали… Лишенные всяких зачатков инициативы, вследствие притупления этого качества самой сущностью позиционной войны, развращенные старой кастовой замкнутостью, привилегиями, угодничеством, бюрократизмом и культом диплома и значка, они могут только подавлять волю и творчество широких масс и вносить разложение и задержку в развитие организованности и боеспособности Красной армии.

На заседании военной секции оппозиция получила при голосовании почти двукратный перевес – 37:20. Но решающей на съезде была позиция двух человек: отсутствующего Троцкого, а главное – Ленина. Вождь большевиков прислушивался в военном вопросе к Троцкому больше, чем к кому-либо другому. При этом сам он испытывал серьезные сомнения относительно привлечения военных специалистов.

В августе 1918 года, когда Троцкий находился на фронте под Свияжском, Ленин запросил его мнение насчет предложения, «внесенного одним из видных членов партии, заменить всех офицеров генерального штаба коммунистами». Двадцать третьего августа 1918 года Троцкий дал в ответ телеграмму, завершавшуюся следующей фразой:

Больше всего вопят против применения офицеров либо люди панически настроенные, либо стоящие далеко от всей работы военного механизма, либо такие партийные военные деятели, которые сами хуже всякого саботажника: не умеют ни за чем присмотреть, сатрапствуют, бездельничают, а когда проваливаются – взваливают вину на генштабов.

Однако сомнения все-таки не покидали Ильича. В марте 1919 года на вечернем заседании Совета народных комиссаров в связи с сообщением об очередном предательстве кого-то из «бывших», служивших в Красной армии, Ленин направил Троцкому «записочку» с вопросом: не прогнать ли всех военспецов? На обороте записки Троцкий написал: «Детские игрушки». По воспоминаниям Троцкого, «сердитые слова произвели, видимо, впечатление. Ленин ценил категорические формулы».

Однако на следующий день, заручившись справкой штаба, Троцкий пошел к Ленину и

поставил ему вопрос: «Вы знаете, сколько у нас в армии царских офицеров?» – «Нет, не знаю», – ответил он, заинтересованный. «Приблизительно?» – «Не знаю». Он