навести, человека сглазить, скот поморить, неурожай вызвать, от них подлостей не перечесть!

Бабам ворожат, помогают им мужиков приваживать. Приворожит несчастного какая-нибудь дурища, он света белого не взвидит, подстилкой перед ней делается, так ей это не весело, она вишь гордого любила, за такого замуж хотела, вот и начинает его от себя гонять. А мужичок хуже собаки к ней ластится, готов ноги целовать, даже бить себя позволяет.

Ну, натешится эта поганка его унижениями, иногда оберет до нитки, разлучит с настоящей любимой, истинной суженой, а то и уведет из крепкой семьи, от верной жены и деток, оставшихся без него голодными, и выкинет, как износившуюся тряпку. И остается мужик нищий, бессемейный и несчастный один-одинешенек – прежняя то жена обычно назад не принимает. А если примет, еще хуже докука – он по разлучнице день и ночь тоскует. Вот эти присушенные в петлю и лезут. Бывает травятся или топятся, но это гораздо реже.

А если выскочит за него замуж эта гадюка подколодная, так обоим весь белый свет немил. Она уже этого мужчину терпеть не может, изводит его и тиранит, как умеет, даже спать с собой рядом не кладет – ютится он, бедолага, в каких-нибудь холодных сенях, на коврике возле печки или возле кровати своей повелительницы. А чаще его гонят на конюшню, в сарай или на сеновал.

И лечить их очень тяжело – только ведьма, которая эту гадость на человека навела, точно знает, как ее снять. Не дай бог в такую кабалу попасть!

– А как это – след вынуть?

– Страшное, брат, дело. Самая злая порча, какую только выдумать можно. Находит ведьма след, оставленный человеком где угодно – на песке, сырой земле, примятой траве. Колют этот след иголкой, произносят заклинание, потом аккуратненько вынимают, несут домой, суют в дымоход и умеренным жаром сушат. Вот тут-то и настигает человека проруха: вся жизнь ему делается не мила, берет его злая тоска-печаль, настигает тревога, хотя причин для нее никаких нету. Говорят, что можно и вдавлину от головы на подушке использовать, но сам я с этим не сталкивался, врать не буду. И лечатся такие несчастные люди гораздо хуже обычных сглаженных. Тут наша магия вообще не действует. А не лечить – их эта болезнь быстро изводит, и они в молодые годы безвременно умирают. Удар кинжалом и то человечней – мук меньше. Поэтому знающие старики внимательно следят, как бы ненароком свой след где не оставить, затирают явный оттиск носком обуви.

– И вообще что ль помочь нельзя?

– Как нельзя, все можно. Но для этого вынувшую след колдунью надо поймать и выбить из этой мерзавки, чтобы она эту злую порчу сняла. А потом лучше ее просто убить, чтобы она тебе не мстила, а добрым людям не пакостила.

Просить будет, умолять о пощаде – не слушай, руби сразу башку напрочь, сам целее останешься. Милосердие тут неуместно. А отпустишь – хлебнешь горя полной чашей. Два раза эту змеюку подколодную поймать еще никому не удавалось.

А полеты их на метле я не раз видал. Несется этакая подлюка голышом, только волосенки по ветру вьются.

– А почему голышом?

– Да кто ж их знает! Глубокие старухи, правда, одетыми летают, но они обычно в ступе, а метелкой только рулят. То ли в них силы побольше и раздеваться не надо, то ли уже куража такого в душе нет и светить дряблыми телесами и обвисшими да высушенными старостью грудями неохота, пес их знает. Эти ведьмы сплошные загадки.

– А мужчины могут так летать?

– Нет. Многие, даже очень сильные пробовали – ни у кого никогда не получалось. И я как-то пару раз пытался – не идет, хоть тресни. И тайные их заклинания давно выведали, а проку все равно нету.

– А почему так?

– Они женщины, а мы мужчины.

– И что из того?

– Ты можешь рожать?

– Ну, это нет…

– А бабы легко. Им это дано. Они же совсем другие, чем мы. Так же и тут. Им дано летать, а нам нет.

Я задумался. Видимо, дело в половых отличиях и связанных с этим анатомо-физиологических особенностях женщин – выработка особого гормона яичниками или маткой, а то и молочной железой. Может быть дело в особенностях женской психики? – не угадаешь. Этот вопрос не исследовался никогда.

Правда, инквизиция в свое время нашла метод исследования для определения ведьм: их связанными бросали в воду. Если честно тонет, быстренько вылавливали и отпускали – извините, ошибочка вышла. А коли и не думала тонуть, делалась легче легкого – пройдемте на костер, и никакие отмазки не помогут. Отловлена и изобличена! И вот в состоянии такой же легкости бабенка, видимо, и делается пригодной для полетов.

– А если задумает такая летунья на нас напасть, Марфа ее враз приметит, и ватагу оповестит. Я не в силах, ты тоже вряд ли эту погань одолеешь, да и не знаешь как, так что пусть Наина ее гоняет. А теперь давай спать, припозднились мы нынче что-то, заболтались.

Марфуша подошла и ткнулась холодным носом – явно хотела что-то прогавкать.

– Это срочно? – спросил я ее шепотом, как и велась вся эта ночная беседа.

Марфинька орицательно помотала здоровенной головушкой.

– Залаешь – весь народ перебудишь. Или ты шепотом можешь?

Опять жест отрицания.

– Завтра утром поговорим.

Кивок – да.

– А теперь я спать, и ты тоже отдохни.

У Марфы и подремывание на сторожевые функции не влияло – она была всегда на посту, границу неустанно держала на замке. С этими мыслями я и уснул.

Глава 8

Утром, еще до завтрака, Марфа оповестила, что антеки предлагают верст на двадцать отклониться от маршрута для поправки здоровья вглубь леса. Там нас встретят местные лесные карлики и займутся нашим лечением. Неожиданно воспротивился Богуслав.

– Чего эти коротышки в человеческом здоровье понимать могут? Мы же абсолютно разные! В прошлый раз, какая от них польза была? Только чуть коней не поубивали! А теперь они нас самих своим лечением уморят. Нельзя им верить.

Его, естественно, поддержал протоиерей Николай и его подголосок Емеля.

– Нечего якшаться со всякими непонятными и чуждыми нам язычниками!

– Да, да, святой отец, и я тоже также думаю!

Только думалка у тебя еще не выросла, дурилка ты богатырская, думалось мне. Но разброда и шатания в команде допускать было нельзя. К чертям ваши гордость и предубеждения против чуждых – я и сам не отсюда, а уж дельфины на вас и вовсе не похожи. А придется со всеми дело иметь, от этого