6 декабря 1934 года Москва провожала в последний путь урну с прахом Сергея Мироновича Кирова. Транспорт не работал. 77-летний Алексей Викулович, так и не дождавшись трамвая, пошел пешком из усадьбы Кусково на Покровку. Путь был долгий, и он простудился, тяжело заболел и тихо скончался на руках своих соседей. «Моя судьба неразрывно связана с моими собраниями, я ими жил, в них был смысл моего существования…», — написал Алексей Викулович Морозов в своем дневнике.

* * *

Послесловие.

— Морозовская детская клиническая больница работает по сей день и продолжает лечить детей.

— Дом № 21 Алексея Морозова по Подсосенскому переулку жив и поныне, реставрирован и находится в отличном состоянии. Балкон второго этажа поддерживают статуи атлантов. Под сводом крыши виден герб Морозовых. Потрясает своей изысканностью внутреннее убранство, созданное Михаилом Врубелем.

— Во дворе сохранился одноэтажный дом Сергея Морозова. Он бездарно надстроен тремя этажами и находится в упадке. В трех комнатах первого этажа работает детская художественная студия. Старообрядческая молельня, пристроенная к дому слева, заброшена. Огромный сад, конюшни и другие постройки усадьбы не сохранились. В январе 1922 года Введенский переулок, названный в честь действующего храма Введения в Барантах, переименован в Подсосенский.

— Коллекция фарфора Алексея Викуловича Морозова, одна из лучших в мире, экспонируется в Государственном музее фарфора в Кусково. Каталоги Морозова изданы советскими издательствами и доступны читателю.

— Собрание икон хранится в Оружейной палате Кремля.

— Полотна Врубеля, украшавшие особняк Морозова, выставлены в Третьяковской галерее.

— Квартира № 28 по улице Покровке, д. 27 (дом Дмитрия Боткина), где провел последние годы жизни Морозов, добротно отреставрирована в 1990-х годах. Сохранилась парадная лестница из белого мрамора. В квартире расположен Культурный центр с камерным залом, книжным магазином и китайской чайной.

P.S. Большое спасибо авторам дневников и научных статей о семье Морозовых, которыми я постоянно пользовался во время написания повести.

Отдельная благодарность сотрудникам:

— Фонда ветеранов армии и флота (особняк Алексея Викуловича Морозова в Подсосенском переулке, д. 21);

— музея фарфора в Кусково.

— Культурного центра на Покровке, д. 27;

— музея Абрамцево;

— детской художественной студии (особняк Сергея Викуловича Морозова в Подсосенском переулке, д. 21).

Марк вылез из жгучей сауны, прыгнул в прохладную воду и замахнулся на сто метров брассом. Плавать Марк не умел. Он купался. Но, как и все плохие пловцы, признаваться себе в этом не желал и считал свой стиль идеальным. Водные процедуры прервала дежурная по бассейну, вызвав адвоката к телефону. Марк пробурчал что-то невнятное и стал карабкаться по скользкой, неудобной лестнице.

— Марк Аркадьевич, добрый вечер. Это Матвеев, помните такого?

Звонок был некстати. Стоять в шлепанцах у стойки администратора было холодно и мокро, а с носа предательски капало в трубку телефонного аппарата.

— Да, да, слушаю вас, что-то срочное?

Марк вспомнил министерского мужика в серьезных чинах, которому помогал в свое время. Нюансы забылись, но Матвеев остался на свободе и при должности. Это в памяти осталось.

— Марк, у меня всегда все срочное и очень важное. Я часто не беспокою. Как у вас дела?

— У меня с носа капает, Валерий Сергеевич, прямо в трубку.

— Имя отчество помните, чертовски приятно. Насморк? Будем лечить. Вы нам нужны здоровенький.

— Я не шучу, вы меня из воды вытащили.

— Не из сауны, это уже хорошо.

— Нет, из бассейна, но если телефон заглохнет, знайте, это по вашей вине.

— Марк, я вам гарантирую полную компенсацию и за испорченный телефон, и за потерянное время… У моего товарища проходит обыск. Без вас он не отобьется, сломается. Жена его звонила, кричала, что муж на грани, может сорваться. Надо его успокоить и помочь чем сможете.

— Натворил-то что ваш товарищ?

— Это боевой товарищ… Вы понимаете меня?

— Да, это уже теплее. Так что же натворил ваш боевой?

— Веники, Марк Аркадьевич, веники!

— Валерий Сергеевич, я вас уважаю, но вениками не занимаюсь, уже давно перешел на пылесос, — пытался отшутиться адвокат.

— Веники, товарищ адвокат, посерьезнее будут, чем любые штучки-дрючки, но разговор не о том. Гонорар ваш я помню и его удваиваю. Адрес будете записывать?

— Диктуйте, Валерий Сергеевич.

* * *

Обыск был в самом разгаре. Поговорить с подозреваемым и прояснить ситуацию не удавалось. Не зная фабулы, войти в дело невозможно. Улучив момент, когда следователя на кухне не было, Марк подошел к хозяину квартиры:

— Я адвокат, Марк Сорин. Меня просил подъехать Матвеев.

— Да, да, я все уже понял, спасибо, а то мне, знаете ли, совсем неуютно одному. Зовут меня Семен, Семен Борисович Липко, хотя знакомиться предпочел бы в другом месте.

— Коротко, фабулу, что вам инкриминируют? Что от вас хотят услышать? Выл ли допрос? Что вы успели сказать? Что ищут, и чем нам грозит находка?

— С утра приехали на завод, я там начальником АХО[8] работаю, вскрыли холодные амбары на территории и стали пересчитывать веники…

— Я думал, Матвеев шутит…

— Не шутит ваш Матвеев, потом объясню, если дадут. Короче, вениками началось, похоже, ими и закончится. Нам надо поговорить, товарищ адвокат, иначе вы не сможете оценить ситуацию.

— Хорошо, вас понял… вызываем скорую. Минут через 15 у вас начинается приступ. Немного прижало…

— Товарищ следователь, прошу принять срочные меры, моему клиенту плохо! — Марк повысил голос.

Бригада скорой прибыла минут через сорок. Появилась возможность поговорить обстоятельно.

— Марк, трагизм в том, что я жулик и к великому сожалению крупный. Но я ни секунды не собираюсь сидеть, вы это должны усечь с первого дня нашего знакомства…

— Семен Борисович, пользуясь вашей терминологией, я усек. Но бросаться на амбразуру не всегда хорошо, успокойтесь, иногда надо поискать выход и ключ. Давайте к делу. Из-за чего сыр бор?

— Года три назад к нам на завод «Маяк» загнали по разнарядке из министерства штук пятьсот веников. Пять вязанок по сто штук. Их сгрузили в ангар, и уборщицы цехов и отделов стали их разбирать. Веники я сразу списал, чего на них любоваться, веники и веники. Где-то через недельку, поздравляя главбуха с днем рождения и визируя документы, я обнаружил, что веников по накладным было не пятьсот, а пятнадцать тысяч! Бухгалтерия даже не икнула и все проплатила. Для них это не сумма. Расходный материал прибыл и был списан, что шум поднимать? Веник он и в Африке веник! Меня никто бы и не понял. Ну, видел какие-то бумажки! Как видел, так и забыл…